Установление южной границы произошло после вооруженного занятия чехами в январе 1919 г. спорной территории Тешинской Силезии. Вопрос прохождения границы решила 28 июля 1920 г. Конференция Послов. Большинство спорной территории, включая кусочки Спиша и Оравы, получили чехи, что в последующие годы отрицательно скажется на отношениях между Прагой и Варшавой.
На форму восточной границы оказали влияние две столкнувшиеся друг с другом концепции. Автором и исполнителем первой из них был Начальник государства Юзеф Пилсудски. Она состояла в создании под эгидой Польши федерации государств с участием Украины, Белоруссии и Литвы, способной противостоять российскому империализму. Другую концепцию, сформулированную Романом Дмовским, называемую инкорпорационной, продвигала партия «Народная Демократия», стремившаяся к включению в состав польского государства территорий на востоке, где поляки имели бы большинство и была бы возможна ассимиляция национальных меньшинств.
Первоначально все внимание поглощал конфликт РП с двумя украинскими государствами: Западно-Украинской Народной Республикой из-за Восточной Галиции и Украинской Народной Республикой из-за Волыни. Летом 1919 г. Войска ЗУНР были отброшены за Збручь на Надднепровскую Украину (УНР), которой руководил атаман Симон Петлюра. Поскольку на Петлюру нажимали большевистские силы и части белых генерала Антона Деникина, Петлюре пришлось искать поддержки в Польше. Речь Посполита после того, как определился результат гражданской войны в России, предприняла решительные действия против Советской России, желая воплотить в жизнь федеративные планы. Неудача этих планов, а потом победоносные битвы польской армии под Варшавой и на Немане привели к подписанию 18 марта 1921 г. рижского мира, устанавливающего границу с Советской Россией.
В свою очередь польско-литовский спор за Виленщину, тянувшийся с 1918 г., был решен поляками методом свершившихся фактов. Учитывая враждебность Антанты к непосредственному включению этой территории в Польшу, в октябре 1920 г. по наущению Начальника государства состоялась имитация «бунта» частей генерала Люциана Желиговского и вооруженное занятие виленской земли, а также провозглашение там формально независимого государства — Срединной Литвы. В апреле 1922 г. эта территория была включена в РП, закончив процесс формирования границ польского государства
Борьба за границы требовала искать помощи извне. После установления границ ситуация в этом отношении не изменилась. Враждебность к существованию независимой Польши двух участников бывших разделов, т. е. Германии и России, вынуждала руководителей РП искать защиты от угрозы с их стороны.
Первым союзом, заключенным Польшей, был договор с Латвией. Двухсторонние зондажи велись уже в первой половине 1919 г. Они приняли конкретные формы в связи с наступлением подчинявшейся немцам белогвардейской армии полковника Павла М. Бермондта-Авалова против латвийских войск. Тогда в Варшаву была направлена с просьбой о помощи латвийская правительственная делегация во главе с министром иностранных дел Зигфридом Мейеровицем. В связи с отказом литовцев пропустить польские войска, которые должны были поддержать латышей, ей были обещаны только поставки вооружения. В ходе этого визита Латвия de facto была признана Польшей, что открыло дорогу для открытия в обеих столицах дипломатических представительств. После разгрома армии полковника Бермондта-Авалова общим врагом Польши и Латвии осталась Советская Россия. В ноябре 1919 г. в Ригу прибыла польская военная миссия во главе с капитаном Валерием Славкем. Ее целью было «изучение условий для заключения военной конвенции с Латвией» по вопросу совместных операций против Красной Армии на Двине и в Латгалии (такое название носила южная Латвия). Эти переговоры не сразу дошли до финала, главным образом из-за опасений латышей, что Речь Посполита может захватить Латгалию, в большей части населенной поляками, а также из-за пацифизма латышских социал-демократов, не замечавших угрозы со стороны Советской России. Наконец 30 декабря 1919 г. в Риге состоялось подписание тайного польско — латвийского соглашения по вопросу военного взаимодействия в операциях в Латгалии и на Двине. С польской стороны его подписал военный атташе в Риге капитан Александр Мышковски, от имени Латвии это сделали: главнокомандующий латвийской армией полковник Янис Балодис и начальник штаба подполковник Петерис Радзинс. Соглашение было заключено между обеими армиями, без официального привлечения агентов, чтобы не затруднять сложной политический ситуации обеих сторон. Дело в том, что в Риге по-прежнему наблюдались тенденции к соглашению с Советами. В Варшаве же опасались последствий в столицах западных держав.
В соответствии с договором польско-латвийская оперативная группа (30 000 польских солдат и 10 000 латвийских) под командованием генерала Эдварда Рыдз-Смиглего начала действия 3 января 1920 г. Отсутствие успехов у латышей в самостоятельных действиях в северной Латгалии вынудило их заключить 16 января новое военное соглашение, предусматривающее продолжение взаимодействия обеих армий в операциях против большевиков. В короткое время был занят Даугавпилс. 27 января туда прибыл Начальник государства Ю. Пилсудский и встретился с главнокомандующим латвийской армией генералом Балодисом. Они обсудили вопрос дальнейшего сотрудничества обеих армий. Пилсудский хотел, чтобы в наступлении против Советской России, готовящемся на весну, Латвия была рядом с Польшей, став составным элементом федерации государств Центрально — Восточной Европы, объединенных под эгидой Речи Посполитой. Между тем латыши, достигнув своих этнографических границ, потеряли интерес к сотрудничеству с Варшавой, начав за ее спиной тайные переговоры с Советской Россией. 1 февраля между Ригой и Москвой было достигнуто секретное соглашение о перемирии, а 14 апреля начались латвийско-советские мирные переговоры, финал которых наступил 11 августа 1920 г. В это время латыши не выражали желания сотрудничать с Польшей. Однако, их позиция изменилась после битвы под Варшавой. В результате, на конференции прибалтийских государств с участием Польши в Булдури, около Риги, РП и Латвия подписали в конце августа 1920 г. ряд соглашений, включая политический договор. Однако, они не были ратифицированы и не вошли в жизнь. На этот раз на пути встала позиция Польши. В это время Варшава, добивавшаяся союза с Францией, должна была считаться с отрицательным мнением последней по вопросу признания Латвии de iure, а без этого признания реализация вышеупомянутых соглашений была невозможна.
В бассейне Балтики Польша старалась заключить союз не только с Латвией. Она также стремилась создать союз прибалтийских государств со своим участием. Первые шаги в этом направлении были предприняты в августе 1919 г., однако безрезультатно. Только в январе 1920 г. в Хельсинки состоялась финско — эстонская — латвийско — литовско — польская конференция. Тогда делегация РП выступила с проектом создания многостороннего союза, защищающего своих членов от немецкой и советской угрозы. Однако, в совещаниях на первый план вышел польско-литовский конфликт и по вопросу союза балтийских государств не было принято никаких решений. В марте 1920 г. правительство РП созвало конференцию государств, находящихся в состоянии войны с Советской Россией. В Варшаву прибыли делегации Латвии, Финляндии, Румынии и УНР. Уже вступительные беседы показали, что переговоры с участием всех делегаций — невозможны. Поэтому Польше пришлось отдельно вести переговоры с балтийскими государствами и остальными. До установления тесного сотрудничества с прибалтами дело не дошло. Финны рассматривали беседы, как информационные, Латвия же, как уже упоминалось, в связи со своими переговорами с Советской Россией не выражала особого интереса к сотрудничеству с Варшавой. Более конкретные результаты были достигнуты на уже упомянутой конференции в Булдури с участием Польши, Литвы, Латвии, Эстонии, Финляндии и Наддепровской Украины. Она проходила под знаком польских успехов в войне с Советской Россией. 31 августа 1920 г. состоялось подписание участниками политического договора, который среди прочего обязывал подписавших его не заключать никаких соглашений против друг друга, а также подписать военную конвенцию оборонительного характера. На конференции также был организован Совет делегатов Балтийских Государств (он начал свою деятельности в Риге с ноября), а также Совет военных представителей. Последний занялся вопросом военной конвенции. Ее вступительный проект был разработан в октябре 1920 г. Однако, он был не закончен из-за известной позиции Франции по вопросу признания de iure Латвии и других прибалтийских государств, а также из-за польско — литовского конфликтa, который как раз в это время обострился. Вопрос сближения с прибалтами, пока был отложен.
Попытки достичь взаимодействия Польши и Украинской Народной Республики начались еще раньше, чем переговоры с прибалтийскими государствами. Уже осенью 1918 г. в Киеве действовала польская военная миссия, а также политическое представительство. По всей видимости, в результате их деятельности в Варшаву прибыли украинские переговорщики для урегулирования взаимных отношений и принятия украинской дипломатической миссии. Польша видела в Надднепровской Украине союзника и партнера на пути к строительству федерации государств Центрально — Восточной Европы. Однако, на пути переговоров стояла война, которую Польша вела в Восточной Галиции с Западно-Украинской Народной Республикой. С последней 22 января 1919 г. УНР заключила унию, тем самым, углубив конфликт с РП. Тем не менее, в Киеве давали себе отчет, что конфликт с Польшей имеет территориальный характер, а война с красной или белой Россией ведется за независимую Украину. Во второй половине мая 1919 г. в Варшаву прибыл представитель УНР Борис Курдыновский, а в штабе армии генерала Юзефа Галлера в Люблине оказалась военная делегация с Надднепровья под руководством полковника Левчука. 24 мая Курдыновский подписал с премьером и министром иностранных дел РП Игнацием Падеревским договор, в котором утверждалось, что УНР отказывается от прав на Волынь и Восточную Галицию, однако, было указано, что Киев не обладает полномочиями для решения их судьбы. В свою очередь Польша обязывалась признать независимость Украины и оказать ей военную поддержку. Хотя этот договор не вошел в силу, он все-таки привел к быстрому прекращению боев на волынском фронте. Украинские войска могли сосредоточиться на боях с Красной Армией.
Ухудшившееся положение УНР, сражающейся с большевиками, привело к тому, что летом 1919 г. в Варшаву была отправлена очередная делегация под руководством Пилипа Пилипчука. Результатом проведенных переговоров было подписание 1 сентября договора о перемирии, в котором провозглашалась взаимная доброжелательность обеих сторон. Переговоры на тему более широкого соглашения, охватывающего среди прочего официальное признание УНР, а также военное сотрудничество, предприняла очередная делегация, отправленная Петлюрой в Варшаву, во главе с руководителем надднепровской дипломатии Андрием Ливицким. Главной спорной проблемой был вопрос признания властями УНР присоединения к РП Восточной Галиции. Катастрофическое положение на фронте вынудило Петлюру перейти границу и укрыться в Польше. 2 декабря 1919 г. в польский МИД была передана декларация, в которой было сформулировано, что Восточная Галиция и Волынь остаются в границах РП, причем окончательное решение этого вопроса должно была принять мирная конференция в Париже. Взамен Польша согласилась на пребывание на своей территории правительства УНР Исаака Мазепы, которое она официально признала.
В то время у украинцев практически не было возможностей для политического маневра. Поэтому они приняли польские условия соглашения. 21 апреля 1920 г. в Варшаве состоялось подписание польско — украинского политического договора. С польской стороны его подписал руководитель польского МИД — Ян Домбски, с украинской — Ливицкий. Власти РП признавали в нем независимость Украинской Народной Республики, а также Директорию (главный руководящий орган УНР), как единственного представителя украинского государства. Украина согласила на границу по Збручу, отказываясь от претензий на Восточную Галицию, а также часть Волыни и Полесья. Неотъемлимой частью этого договора была военная конвенция, заключенная 21 апреля. От имени РП ее подписали майор Валерии Славек и капитан Вацлав Енджеевич. От имени УНР это сделали генерал Володимер Синклер и подполковник Максим Дидковский. Конвенция провозглашала существование военного соглашения, а также подчиняла украинскую армию Главному Командованию Войска Польского. Поляки брали на себя вооружение и экипировку трех украинских пехотных дивизий. Украинцы были обязаны выставить шесть пехотных дивизий. Также они должны были обеспечить снабжение польских частей, сражающихся в Надднепровье. Упомянутая конвенция должна была иметь временный характер до момента заключения между государствами постоянной военной конвенции.
Союз с Украиной имел неравноправный характер. Он отражал реальные возможности обоих партнеров, а, следовательно, фактическое подчинение украинцев польской стороне. Хотя соглашение вошло в силу, Петлюра был не в состоянии его выполнить. Это касалось, прежде всего, численности войска, выставленного властями УНР, которое оказалось меньше, величины, указанной в договоре. Они оказались не в состоянии выполнить это условие из-за небольшой поддержки, оказываемой им в Надднепровье. Польско-украинский союз оказался однодневкой. На его судьбу повлияли результаты польско — советской войны, а также положения мирного трактата в Риге. В его результате Восточная Галиция и часть Волыни оказались в границах РП, а оставшиеся украинские территории включили в Украинскую Советскую Социалистическую Республику. Правительство УНР не имело территориального тыла и Польша перестала его признавать. Также, De facto перестал обязывать польско — украинский союз.
Гораздо более устойчивым и трудным для переоценки был для Польши союз с Францией. Польско-французское военное сотрудничество началось еще во время I мировой войны. 4 июня 1917 г. президент III Республики Раймон Пуанкаре подписал декрет о создании польской армии во Франции. 28 сентября 1918 г. премьер Франции Жорж Клемансо, а также министр иностранных дел Стефен Пишон заключили с представителями Комитета Народовего Польскего: Маурицием Замойским и Эразмом Пильцем договор, определяющий принципы организации и функционирования этой армии, как части союзных войск. Ее командующим в октябре 1918 г. стал генерал Юзеф Галлер. 15 января и 15 февраля 1919 г. французский премьер и председатель КНП Роман Дмовски, подписали очередные договора, касающиеся функционирования польской армии во Франции. Во втором из них утверждалось, что «польские дивизии, созданные во Франции, имеют задачей помочь польскому государству в свободном конституировании, защищая его от враждебных вмешательств извне, которые могли бы произойти на границах, а также участвуя в формировании и обучении частей, формирующихся в Польше». Весной 1919 г. в Польше начала деятельность французская военная миссия.
Действия III республики указывали на заинтересованность в военном сотрудничестве с возрождающейся Польшей, однако, его объем не полностью отражал ожидания польской стороны. Можно судить, что французы ввиду неясного внутреннего положения России (гражданская война), своего прежнего союзника, не хотели слишком решительно входить в Польшу. Французские руководители, в зависимости от роста или удаления надежды на реставрацию «белой России», а также успехов большевиков в гражданской войне и возможности объединения с Германией, чреватой революцией, в большей или меньшей степени придерживали стремления поляков к строительству сильной государственности. Польша вместе с другими странами Центрально — Восточной Европы должна была на период отсутствия «белой» России играть в намерениях Парижа роль барьера против германской восточной экспансии, а также «санитарного кордона», защищающего Европу от большевизма.
Осенью 1920 г. надежды Франции на восстановление «белой» России полностью рухнули вместе с поражение ген. Врангеля в Крыму. В правительственных и военных кругах III Республики были предприняты действия по созданию системы союзов с государствами Центрально — Восточной Европы, которые должны были заполнить брешь на месте старого российского союзника. Самым важным партнером для Франции, особенно после победоносной войны с Советской Россией являлась Польша. Несмотря на определенное сопротивление некоторых политиков и военных, в том числе маршала Фоша, на рубеже 1920 и 1921 г. была предпринята подготовка к переговорам представителей обоих государств с целью определить принципы политического и военного сотрудничества.
3 февраля 1921 г. в Париж с визитом прибыл Юзеф Пилсудский в сопровождении министра иностранных дел Эустахия Сапеги и министра военных дел генерала Казимежа Соснковского. Вопрос заключения политического и военного союза был решен в результате переговоров Начальника Государства с президентом Александром Мильераном, премьером и министром иностранных дел Аристидом Брианом, а также военным министром Жаном Луи Барту. Окончание переговоров состоялось 19 февраля 1921 г. Тогда же состоялось подписание министрами иностранных дел обоих государств Брианом и Сапегой политического договора. Военная конвенция была заключена через два дня спустя маршалом Фошем и генералом Соснковским. Оба договора должны были войти в силу после подписания 6 ноября 1922 г. экономического договора. Произошло это в результате обмена ратификационными грамотами 27 июня 1922 г.
В военной конвенции подписавшие обязывались оказывать взаимную помощь в случае германской агрессии против одной из сторон. Оказание эффективной и быстрой помощи должно было наступить после нападения, однако, предпринятого только с территории Германии. Однако, Франция брала на себя обязательства не прямой отправки своей армии на помощь союзнику, но только косвенной поддержки, основанной «на отправке военных и железнодорожных материалов, а также технического персонала». В случае нападения Советской России на Польшу Франция брала на себя обязательства страховать Польшу со стороны Германии, а также поставлять снаряжение и вооружение и послать технический персонал. Франция предоставляла Польше кредит в размере 400 млн. франков на довооружение Войска Польского, в т. ч. 200 млн. франков до 1922 г., не включая в него 80 млн. франков в военных материалах от французской демобилизации; подробности этого должен был уточнить торговый договор. Упомянутая конвенция регулировала также функционирование в Польше Французской Военной миссии, а также Бюро Связи, которое должно было быть создано при польском атташате в Париже. В конвенции было заметно неравенство обязательств обоих партнеров. Военные усилия Польши здесь были точно определены (двухлетняя обязательная военная служба и содержание в мирное время 9 кавалерийских бригад и минимум 30 пехотных дивизий, а также соответствующего количество вооружения, поддержки и служб), в то время как количественные обязательства Франции определены не были. Самой большой выгодой для РП было получение кредита, предназначенного на закупку во Франции вооружения и боеприпасов, что должно было определяться специальным торговым договором. Однако, Польша обязывалась к унификации военного снаряжения, опираясь на снаряжение, выпускаемого на Сене.
Союз с Францией представлял обеспечение Польши перед германским нападением. Подобную роль в контексте советской опасности играл союз с Румынским королевством.
Польские политики уже в начале независимого существования замечали необходимость политического и экономического сотрудничества с Румынией против российской и германской экспансиями. Первоначально эти проекты не выходили за сферу теоретических размышлений. Конкретные действия в этом направлении, связываются с миссией Станислава Гломбиньского, который прибыл в Бухарест в феврале 1919 г., с целью привлечения местных лидеров к сотрудничеству против украинского ирредентизма в Восточной Галиции, предлагая им также подписание военной конвенции. Румыны, которые не могли предвидеть, какую форму примет новое польское государство, уклонились от переговоров.
Определенные надежды на начало сотрудничества с Румынией Польша связывала с приближением весной 1919 г. к границам Румынии войск Советской России, а также большевистским переворотом в Венгрии, рассчитывая, что Румыния под нажимом с двух сторон пойдет на политическое, военное и экономическое сближение с Польшей. Кроме сотрудничества против Советской России и восточногалицийских украинцев она рассчитывала получить через Румынию транзитное сообщение с коалицией, ценность которого в случае блокады Гданьска Германией было бы трудно переоценить. Румыны, на словах выказывающие склонность к сближению с Польшей, однако не давали связывающих ответов на ее предложения. Их официальные заявления недоброжелательные в отношении Западно-Украинской Народной Республики, не скрывали того, что она представляла для них буфер, отделяющий и защищающий от Советской России, от которой они ожидали не только требований вернуть Бессарабию, но и экспорта мятежных идей, которые неслись на штыках Красной Армии. Консолидирующаяся Польша, увязшая в войне с украинцами, не была для Бухареста в этих условиях привлекательным партнером в страховании от России. Отсюда предложения взаимного сближения, выдвигаемые дипломатией РП, вызывали не действительный отзыв, а вежливые заявления, для того, чтобы не оттолкнуть от себя потенциального союзника и не закрыть дорогу к возможному сближению.
Частичное изменение позиции Румынии наступило летом 1919 г. во время удачно развивавшихся операций польских войск против ЗУНР. Тогда в Бухаресте увидели возможность замены Польшей украинского буфера в Восточной Галиции. Желая положительно настроить к себе Варшаву, Бухарест приказал своим войскам вступить в Покутье в рамках акции помощи польским отрядам. Власти РП заметили изменение позиции Румынии и снова предприняли попытку сближения в политической, военной и экономической плоскости. Однако, так далеко идти румыны не хотели. Поляки в Восточной Галиции, так же как Петлюра в Надднепровье, стали теперь барьером для влияний большевизма, а поскольку предвидеть дальнейшее развитие ситуации на Востоке было трудно, Бухарест воздержался от дальнейшего ангажирования, что в какой-то степени обосновывалось польско — румынскими трениями на Покутье.
Успехи Красной Армии в боях с силами «белых» зимой 1919/1920 гг. и вероятность ее поворота на запад привели к тому, что в поисках страховки от этой угрозы, Польша обратилась к прибалтийским государствам и Румынии с предложением создать общий фронт. Румыны, которые вели тайные, зондирующие переговоры с Москвой на тему урегулирования отношений и были убеждены, что она на них не нападет, отнеслись к этому без энтузиазма. Поэтому ничего удивительного в том, что польско — румынские переговоры, которые состоялись в Варшаве марте 1920 г., закончились полным фиаско.
Возможности более близкого сотрудничества обрисовались после прервания советско — румынских переговоров. Новый румынский премьер Александру Авереску выступал за общее подписание обеими странами мира с большевиками и продолжение сотрудничества против Советской России, а также будущей, которая возникла бы после падения первой. Во время визита в Бухарест генерала Тадеуша Розвадовского (апрель — май 1920 г.), который состоялся во время польских успехов в войне с большевиками, румынская сторона проявила большой интерес к тесному союзу с РП. Преградой на пути его реализации сначала встали опасения румынов перед реакцией держав, а также проект расширения польско-румынского альянса на Венгрию, которая в Бухаресте считалась враждебным государством. Когда карта в войне перевернулась и у Красной Армии начались успехи, это перестало быть актуальным. Румынские политики, видя пассивность Запада перед Польшей, сражающейся в одиночестве, начали опасаться за безопасность своей страны. Давая, однако, себе отчет в том, что поражение Польши может потянуть за собой вторжение Советской России в Румынию и другие страны Европы, они секретно оказывали помощь РП в разных видах, а на конференции в Спа представитель Румынии Николае Титулеску по поручению министра иностранных дел Таке Ионеску призывал западные державы к интервенции в пользу Польши.
Победа польских войск под Варшавой уменьшила опасения Румынии перед советским вторжением. В свою очередь подписание 12 октября Польшей прелиминарного мира с большевиками усилило опасение Бухареста перед опасностью из-за Днестра. В это время руководитель румынской дипломатии выдвинул проект включения Польши в создаваемую им Малую Антанту (кроме указанных государств ее должны были образовывать Королевство СХС, Чехословакия и Греция). Предполагаемое участие Чехословакии дезавуировало эту концепцию в глазах польских политиков. Поэтому визит Ионеску в Варшаву в начале ноября 1920 г. закончился полной неудачей. Нужно добавить, что румынскому политику не удалось реализовать собственное видение Малой Антанты, поскольку различия интересов между всеми ее участниками были слишком большими, а связывающие элементы — слишком слабыми. Победила концепция чехословацкого министра иностранных дел Эдуарда Бенеша. Малая Антанта по версии руководителя пражской дипломатии сформировалась в 1920—1921 гг., как антивенгерский союз, образованный Чехословакией, Королевством Румынии и Королевством Сербов, Хорватов и Словенцев. Однако, этот альянс обеспечивал Бухарест только со стороны Венгрии. Поэтому над Дымбовицей возродилась идея альянса с Польшей, представляющего страховку от советской опасности. Действительным стимулятором реализации этих намерений было то, что после разгрома Врангеля и Петлюры Красная Армия встала над Днестром.
Тогда в Варшаве решили использовать благоприятную конъюнктуру для завершения альянса, о котором они старались уже несколько месяцев. В январе 1921 г. в Бухарест отправилась делегация под руководством генерала Станислава Галлера, в состав которой входил также подполковник Юлиан Стахевич. С румынской стороны партнерами по переговорам были премьер генерал Авереску, военный министр генерал Иоанн Рашкану и Генеральный инспектор Армии — генерал Думитру Стратилеску. Однако, переговоры не шли не совсем гладко, особенно, потому что для Румынии уменьшилась опасность со стороны Советской России. В конце концов удалось согласовать сначала военную конвенцию, а потом приспособленный к ней политический договор. 29 января генерал Стратилеску и генерал Галлер парафировали военную конвенцию. Месяц спустя, 28 февраля в Бухарест прибыла польская делегация во главе с министром Э. Сапегой и начальником Генерального штаба ВП генералом Т. Розвадовским. Во время трехдневных переговоров были окончательно установлены тесты политического договора и военной конвенции. 3 марта министры иностранных дел обоих государств — Э. Сапега и Т. Ионеску подписали «Конвенцию об оборонительном союзе Речи Посполитой Польской и Королевством Румынией». В тот же самый день генерал Розвадовски и начальник румынского Генерального Штаба генерал Константин Кристеску заключили тайную военную конвенцию. Конвенция об оборонительном союзе содержала обязательства обоих государств по взаимной помощи, если одно из них станет объектом неспровоцированной агрессии на своих восточных границах, т. е. со стороны Советской России. В военной конвенции были военно — технические положения, определяющие среди прочего силы каждого союзника, предназначенные для борьбы на восточном фронте. В условиях всеобщей мобилизации они должны были насчитывать минимум 14 пехотных и 2 кавалерийские дивизии. Время действия договора о союзе и военной конвенции определили на 5 лет с возможностью пролонгирования.
После заключения союзов с Францией и Румынией, в Варшаве не отказались от концепции привлечения к сотрудничеству балтийских государств с целью создания под эгидой Польши системы безопасности в Центрально — Восточной Европе. Хотя конференция министров иностранных дел Финляндии, Эстонии, Латвии и Польши, состоявшаяся в Хельсинки в июле 1921 г. закончилась скромными результатами, очередная конференция, созванная в Варшаве в марте 1922 г. привела к подписанию 17 марта политического трактата. Он обязывал каждое из государств не заключать договоров, направленных против остальных государств, подписавших трактат, обязывал контрагентов к доброжелательной позиции в отношении государства, ставшего объектом неспровоцированной агрессии, а также предусматривал их консультации с целью предпринятия соответствующих действий. Это был поворот к концепции польско — балтийского альянса. Однако, дальнейших действия за этим не последовало. Препятствием стала международная ситуация, связанная с генуэзской конференцией (апрель — май 1922 г.) и советско — германским договором в Рапалло (апрель 1922 г.), а также отказом Финляндии, в которой были живы пронемецкие симпатии, ратифицировать трактат.
В первой половине 1923 г. наблюдалось дальнейшее ослабление склонности Польши к сближению с балтийскими государствами. Влияние на это оказало признание Советом Послов в марте 1923 г. польской восточной границы, а также непривязывание большого веса к отношению с прибалтами министром иностранных дел Марианом Сейдой, выражением чего было его отсутствие на конференции министров иностранных дел Латвии, Финляндии и Эстонии в Риге в июле 1923 г., где Польшу представлял замминистра этого ведомства Хенрык Страсбургер. С настроением Сейды в какой-то степени совпадала позиция военных сфер. Правда, начальник Генерального штаба генерал Станислам Галлер считал, что заключение военной конвенции с Эстонией и Латвией соответствует интересам РП, однако при условии вступления в нее Литвы. В другой ситуации по мнению генерала Галлера связываться с Таллином и Ригой не стоило. Также, по его мнению, не рекомендовалось участие Финляндии, которая, как он предвидел, в случае войны балтийского союза с Советским Союзом вела бы пассивную политику. В течение следующих месяцев стагнация, которая воцарилась в отношениях Польши с прибалтами, получила черты устойчивости. Она не была преодолена ни на конференциях министров иностранных дел в Хельсинки (январь 1925 г.) и Женеве (сентябрь 1925 г.), ни на съезде представителей генеральных штабов в Риге (март — апрель 1925 г.). Попытки создать балтийский союз с участием Польши, предпринимавшиеся в 1919—1925 гг., закончились фиаско.
Поскольку Малая Антанта имела ограниченный, антивенгерский характер, Польша не была заинтересована в тесном сотрудничестве с этим блоком. В то же время не исключалась возможность сотрудничества с ним по определенным вопросам. Примером было сотрудничество Польши и Малой Антанты накануне и в ходе генуэзской конференции (апрель — май 1922 г.) В Варшаве, а также столицах дунайского блока в то время опасались, что на конференции по разрешению западных держав будет предпринята дискуссия с участием бывших центральных государств и Советской России на тему ревизии послевоенных мирных трактатов.
В связи с генуэзской конференцией, посол РП в Бухаресте Александр Скшиньски предпринял усилия, поддержанные Румынией, по разворачиванию намечающегося случайного сотрудничества в устойчивую систему, связанную со вступлением Польши в Малую Антанту и преобразованием ее в четвертное согласие. Новый блок, наряду со страхованием от венгерского реваншизма, поставил бы своей целью оборону перед угрозой со стороны Германии и России. Инициативы Скшиньского встретили сопротивление очередных министров иностранных дел РП — Константина Скирмунта и Габриэля Нарутовича, а также противодействие Чехословакии, опасавшейся утраты лидерства в дунайском блоке. Весной 1923 г., будучи министром иностранных дел, Скшиньски попытался в очередной раз реализовать свой план. Однако и тогда его действия были остановлены позицией Праги.
Отсутствие тесного политического сотрудничества с Малой Антантой не исключало взаимодействия в военной плоскости с ее членами, особенно с Румынией (вопрос взаимодействия с Румынией рассматривался отдельно), а также королевством СХС. Взаимодействие с Белградом определяли ожидания, что в условиях войны нельзя будет пользоваться транзитным путем через Гданьск, отсюда вытекал единственный южный маршрут, соединяющий Польшу с портами Адриатики. Польские военные сферы с половины 1924 г. выступали с инициативой заключения польско — румынско — югославской конвенции, регулирующей военный транзит. Однако споры между Бухарестом и Белградом не позволили довести ее до конечного результата. В конце концов, сначала удалось подписать 23 октября 1925 г. тайное дополнение к польско-югославскому торговому трактату, касающееся перевозки военных материалов, а затем 26 ноября того же года было заключено польско — румынско — югославское транзитное соглашение. Это произошло после преодоления дипломатией РП различий между Белградом и Бухарестом и нейтрализации оппозиции Праги, испытывавшей опасения в отношении распада дунайского блока из-за Польши.
Существенную роль с точки зрения безопасности Польши, особенно, если речь шла об обеспечении перед немцами, могло сыграть сотрудничество с Чехословацкой республикой (Československá republika — ČSR). Однако вопрос политического соглашения был отягощен соперничеством обоих государств из-за лидерства в Центрально — Восточной Европе, а также способа решения территориального спора из-за Тешинской Силезии, которую чехи сначала заняли силой оружия, а потом смогли закрепить за собой решением Совета Послов, полученным в результате закулисных дипломатических интриг. Попыткой выхода из тупика в польско-чехословацких отношениях были визит в Прагу К. Скирмунта — министра иностранных дел РП и подписание 6 ноября 1921 г. политического договора. Он содержал среди прочего взаимную гарантию территориального status quo обоих государств, опирающегося на послевоенные трактаты, доброжелательный нейтралитет в случае конфликта одной из сторон с третьим государством, а также согласие на свободный транзит военных материалов. Этот договор не был, однако, ратифицирован польским Сеймом из-за отсутствия у чехов воли уступить в мелком вопросе делимитации границы на Спише.
В отличие от чехословацких политических факторов, поборником сотрудничества с Польшей были военные круги ČSR. Представляющий эти круги министр обороны Франтишек Удржал заявил после заключения ноябрьского договора в беседе с польским военным атташе в Праге подполковником Мечиславом Выжел — Счежиньским, что оба государства должны сблизиться не только в политическом, но и в военном отношении, и что военный союз был бы больше нужен Чехословакии, чем Польше. В Варшаве рассматривали возможность заключения военной конвенции с ЧСР, однако это делалось неспешно. На ее подписании настаивали французские политические и военные круги. Такие пожелания высказывались генералу Владиславу Сикорскому — начальнику Генерального штаба ВП во время визита в Париж осенью 1922 г., а также во время пребывания маршала Фердинанда Фоша в столице РП в мае 1923 г. Однако, они не встретили большого интереса у поляков. В начале 1924 г. министр Удржал и первый заместитель начальника Генерального Штаба генерал Ян Сыровы заявили очередному польскому военному атташе в Праге — подполковнику Антонию Тшасце-Дурскому, что в чехословацких штабных планах Польша считается союзником. Такого подхода не разделял глава чехословацкой дипломатии Э. Бенеш. Не были в этом полностью убеждены и польские политические и военные круги. Осенью 1924 г. командование армии ČSR снова подняло вопрос военного сближения с Польшей. Удобным случаем стали переговоры о торговой конвенции, которые велись в Варшаве. В этой конвенции оказался пункт, гарантирующий транзит военного материала через Польшу в случае войны с третьими государствами. Эта конвенция была подписана 23 апреля 1925 г. во время визита Бенеша в Варшаву. Тогда не дошло до принятия каких-либо политических и военных положений по вопросу взаимного сближения, а чехословацкий министр спустя пару недель опроверг перед парламентом в Праге слухи о том, что якобы в Варшаве дело дошло до заключения тайной военной конвенции.
Тем временем военные круги Польше летом 1925 г. начали строить планы подписания союза с Чехословакией на случай войны на западе, а также получения доброжелательного нейтралитета в случае войны с СССР. Правда обсуждение вопроса союза вперед не продвинулось, но 30 июня 1925 г. был подписан межштабной транзитный договор, регулирующий перевозку военного материала через территорию Польши и государств Малой Антанты. Зато во время осенних маневров 1925 г. делегация чехословацких офицеров предложила начать оперативные переговоры, не дожидаясь заключения формального альянса. Бенеш, однако, не хотел связываться с Польшей, особенно в связи с приближающейся конференцией в Локарно, на которой он надеялся встретить к Чехословакии другое отношение, чем к Польше. Тем временем в Локарно международные гарантии получили западные границы Германии, при отсутствии такого ручательства их восточных границ, т. е. границ с Польшей и Чехословакией. Однако, по наивному убеждению руководителя чехословацкой дипломатии, германский ревизионизм больше угрожал немецко-польской границе, чем немецко-чехословацкой. В таких обстоятельствах не вызывает удивления тот факт, что визит премьера Александра Скшиньского в Прагу в апреле 1926 г. не привел к каким-либо результатам в отношении политического сближения обоих государств.
Союзы с Францией и Румынией, заключенные в 1921 г. требовали детализации и уточнения. Особенно этого требовали военные конвенции. С точки зрения внедрения в жизнь альянса с Францией для Польши было важным подписание 6 февраля 1922 г. президентом Раймоном Пуанкаре экономических договоров.
Как уже упоминалось, осенью 1922 г. во Францию отправился генерал Владислав Сикорски с целью проведения согласований, уточняющих военную конвенцию. Во время переговоров также обсуждался вопрос военных перевозок с Франции в Польшу на случай войны с Германией. Было решено, что главная дорога снабжения будет идти через Средиземное море до портов Салоники и Констанца, а оттуда по железной дороге в Польшу. Было признано необходимым развивать при французской помощи польский военный флот и польскую военную промышленность. Французы обязались часть своего флота назначить для оказания помощи в обеспечении коммуникационных путей на Балтике. В случае польско-советской войны французы брали на себя обязательство обеспечить своему союзнику безопасность на Балтийском и Черном морях. Наконец, было установлено, что будет открыт первый транш французского займа в размере 100 млн. франков.
Следующим этапом в процессе уточнения военного польско-французского взаимодействия был уже упомянутый визит в Польшу 3—17 мая 1923 г. маршала Фоша. Он выступил с проектом создания в союзе с Францией польско-чехословацкого военно-политического блока. Однако это не встретило большого интереса с польской стороны. Главный упор в ходе визита делался на вопросы взаимного оперативного планирования на случай войны с Германией. Полякам удалось получить согласие Франции на то, чтобы 30 % 400 миллионного французского военного кредита было предназначено на создание польской военной промышленности.
В первые дни апреля 1924 г. Начальник Генерального Штаба ВП генерал С. Галлер организовал в Варшаве встречу представителей генеральных штабов Польши, Франции и Румынии. Генерал Галлер предпринял усилия по устранению определенных противоречий между военными конвенциями РП с III республикой и Румынией. Польская сторона, рассматривавшая восточный фронт, как первоплановый, стремилась скоррелировать обязательства в отношении Франции с положениями польско-румынской конвенции. Было установлено, что в случае войны Польши на два фронта с Германией и Россией, Франция предпримет действия против Москвы, разбив перед этим Германию. Встреча в Варшаве носила неофициальный и информационный характер, что затрудняло внедрение в жизнь достигнутых договоренностей. Поэтому в первые дни мая 1924 г. генерал Галлер направился в Париж, чтобы получить официальное согласие французских политических и военных властей. Кроме этого он должен было уточнить положения военной конвенции относительно определения понятия агрессии со стороны Германии, как фактора, вызывающего выполнение союзнических обязательств. Также начальник Генерального Штаба ВП должен был ускорить реализацию выделенного Польше французского кредита, а также детализировать обязательства Парижа в отношении РП на случай ее войны с СССР и уточнить принципы оперативного взаимодействия.
Результаты парижских переговоров генерала Галлера, длившихся с 8 по 23 мая 1924 г., не полностью удовлетворили ожидания польской стороны. Французы сопротивлялись отправке очередных частей кредита на довооружение Войска Польского. Предлагались поставки французского снаряжения, устарелого и бывшего в употреблении, не соглашаясь на заем наличными. Поляки не были удовлетворены качеством французского снаряжения, поставляемого в рамках кредита. Также они не получили обязательств французских военных кругов относительно поддержки польской армии в войне с Советским Союзом. По этому вопросу было получено только обещание увеличения поставок французского военного материала через Балтийское море. Польская сторона обязалась подготовить три плана войны: два на случай войны с Германией и СССР и третий на случай войны на два фронта. Большим успехом визита, по мнению генерала С. Галлера было согласование в оперативном отношении польско-румынской военной конвенции с польско-французской.
Спустя несколько месяцев, осенью 1924 г. во Францию выехал министр военных дел генерал Сикорски. Этот визит имел связь с усилиями премьера Франции Эдуарда Эррио по получению от Великобритании гарантий безопасности для границы с Германией. Эти действия свидетельствовали о пренебрежении интересами своего центрально-европейского союзника. Генерал Сикорски прибыл на Сену с целью получения объяснений от своего коллеги генерала Шарля Нолла. Результатом переговоров стало подписание 6 ноября 1924 г. заключительного протокола. Идя по линии ожиданий Франции, было признано необходимым внести изменения в конвенцию 1921 г. (в Париже ставили под сомнение ее действительность в связи с подписью маршала Фоша, который уже не осуществлял никаких государственных функций). Однако до принятия новых положений, старый текст должен был оставаться в силе. Французы признали возможность формирования на собственной территории польских частей в случае мобилизации своей армии. Было принято обязательство устранить трудности, стоящие на пути польских заказов, реализуемых в рамках кредита в 400 млн. франков. Была обещана техническая помощь в области увеличения и модернизации польского военного флота, а также было начато изучение обоими генеральными штабами вопросов взаимодействия по морским делам.
Генерал Сикорски рассчитывал, что результаты его переговоров в Париже приведут к углублению польско-французского союза. Между тем в перспективе целого межвоенного двадцатилетия они оказались последним аккордом плодотворного польско-французского сотрудничества. Переоценка ценностей французской внешней политики в связи с проводимыми в 1925 г. переговорами о гарантийном пакте, касавшемся восточных границ Франции, и отсутствие такой страховки для Польши и Чехословакии — восточных союзниц III Республики, приведут к постепенному регрессу в военных отношениях Парижа и Варшавы. Предпринятый в этом контексте в апреле очередной визит генерала Сикорского на Сену, целью которого было спасти слабеющее сотрудничество союзников, закончился незначительными результатами. Подтверждением ослабления отношений между Парижем и Варшавой было парафирование (подписание произошло 1 декабря 1925 г. в Лондоне) в Локарно 16 октября 1925 г. польско-французского гарантийного трактата, по которому взаимная помощь в случае неспровоцированной агрессии Германии на одно из государств, подписавших трактат, была поставлена в зависимость от процедуры Лиги Наций, что естественно ослабляло альянс 1921 г.
После заключения соглашения с Румынией в 1921 г. вопрос укрепления взаимных отношений стал одним из основных постулатов политических и военных властей РП. Особенно важным вопросом стала ликвидация несогласий между обязывающей военной конвенцией и политическим договором. Финал переговоров на эту тему наступил 16 сентября 1922 г. во время визита Ю. Пилсудского в Румынию, когда произошло подписание новой военной конвенции. Это сделали от имени своих стран генерал Стефан Сушиньски — комендант города Варшава и уже упомянутый генерал Константин Кристеску — начальник румынского Генерального Штаба. Конвенция обязывала обе стороны к немедленному вступлению в войну в случае нападения Советского Союза на одно из них. Штабные офицеры обеих сторон быстро начали разработку оперативных документов, относящихся к возможным действиям против Советской России.
Польско — румынское сотрудничество, неплохо развивавшееся в предшествующее месяцы, было приторможено пассивной политикой в отношении Румынии министра иностранных дел Марианна Сейды, который занял этот пост в мае 1923 г. Такая ситуация не изменилась и после визита в Польшу румынской королевской пары — Фердинанда и Марии в июне этого же года. Отсутствие соответствующей политической атмосферы, уход маршала Пилсудского с поста начальника Генерального Штаба, а также пассивность его преемника — генерала С. Галлера не благоприятствовали развитию военных отношений.
Определенные изменения в этой сфере стали заметны осенью 1923 г., когда возникла угроза взрыва революции в Германии и прихода к ней на помощь Советского Союза. Румынские военные круги, которых раньше запрашивал польский Генеральный Штаб, опасавшийся войны на два фронта, не исключали оказания помощи РП в возможной войне с Германией, которую поддерживал бы СССР. Эти круги выдвинули предложение организовать совместную польско — румынско — французскую военную конференцию, продолжив, таким образом, линию, которая появилась в процессе переговоров Пилсудского с Фошем в мае этого года. Румыны также были готовы продолжать изучение оперативных вопросов. Однако, они не были склонны устанавливать конкретные сроки, возможно, ожидая решения политических лидеров. Тем временем внутренние беспорядки в Польше осенью 1923 г. поставили в их оценках ценность РП, как союзника под знак вопроса. В результате в Бухаресте проявилась склонность к урегулированию споров с СССР и укреплению связей с Малой Антантой.
Вступление в октябре 1923 г. на пост министра иностранных дел Р. Дмовского, казалось, активизировало польскую политику в отношении Румынии. В его намерения входило внести поправки в текст политической конвенции для того, чтобы сделать ее более эффективной, и расширить обязательства соглашения на случай одновременной войны РП с СССР и Германией. Несмотря на падение в 1923 г. кабинета Витоса, а вместе с ним отставки начальника МИД, его мысль подхватили военные власти. Однако, румынская сторона, рассчитывая на соглашение с СССР, уклонялась от начала переговоров. Только наметившееся фиаско румынско-советских переговоров в Вене (27 марта — 2 апреля 1924 г.), вызвало приезд в Варшаву в конце марта 1924 г. представителя румынского Генерального штаба генерала Иона Флореску. В ходе конференции, в которой также участвовал представитель Франции, рассматривалась возможность одновременной агрессии со стороны Германии и Советского Союза. Тогда было установлено, что основной целью союзников будет разгром Германии, как ведущей силы враждебного союза. Польша и Румыния должны были сдерживать Советский Союз от соединения с Германией, на других фронтах планировалось выиграть время, необходимое для достижения победы в борьбе с двумя главными противниками. Эволюция внешней политики Франции и Великобритании. Их стремления к соглашению с Германией и Советским Союзом вызвали ослабление военных связей Парижа с Варшавой и Бухарестом, а также привели к тому, что трехсторонние переговоры, о которых говорилось выше, не имели продолжения.
Пытаясь помешать регрессу безопасности Польши, Александр Скшиньски, занявший в июле 1924 г. во второй раз пост министра иностранных дел РП, старался включить свою политику в систему международных отношений, символами которой стали Генуя и Локарно. Это нашло выражение в новой формуле соглашения с Румынией. Гарантийный трактат, подписанный 26 марта 1926 г. послом РП в Бухаресте Юзефом Веловейским и генералом Стефаном Маевским, а также министром иностранных дел Румынии Ионом Дукой и генералом Александру Лупеску, по своем содержанию и форме был привязан к «локарновскому» польско-французскому гарантийному трактату, а также пакту Лиги Наций.
В этом трактате в общих словах излагались условия вступления в войну государств, подписавших, не уточняя так, как в конвенции 1921 г., что это может произойти в связи с конфликтом на восточной границе данного государства. Затем договор был лишен антисоветской направленности и гарантий восточной границы. Так что, ничего удивительного в том, что он был принят румынами с далеко идущим недоверием. Однако если оценивать его с другой стороны вместе с техническими соглашениями, где противник был обозначен достаточно подробно («восточные соседи»), так же как условия вступления в войну на стороне союзника и взаимные обязательства сторон, то нужно констатировать, что уровень обеспечения обоих государств от советской агрессии не понизился.
Заключение Польшей альянсов было обусловлено оценкой состояния внешней угрозы Речи Посполитой, а также возможностями потенциальных союзников и их отношением к сотрудничеству с РП. Польские правящие круги считали, что самую большую угрозу для независимости государства представляют бывшие захватчики, т. е. Россия и Германия. Поэтому искали таких партнеров, которые могли бы представлять надежную страховку от опасности, идущей, как с Востока, так и Запада. Очевидным союзником против Москвы являлась Румыния; ту же самую роль в отношении Германии должна была выполнять Франция. Общий интерес Польши с каждым из этих государств в сфере обороны перед советской или немецкой опасностью, а также их потенциал и воля к взаимодействию с РП представляли фундаментальный связующий элемент обоих альянсов. В отношениях Польши с другими странами упомянутые факторы уже не имели такой силы воздействия, поэтому, несмотря на предпринятые попытки заключить союзы не удалось. С другой стороны, постепенное изменение оценки французскими политиками германской опасности, а также связанное с этим исчезновение воли к сотрудничеству с Польшей, привело к регрессу альянса. Польско-румынский союз в рассматриваемом периоде, несмотря на определенные сомнения и колебания характеризовался большей стойкостью. Это объяснялось тем, что в Варшаве и Бухаресте примерно одинаково определяли уровень опасности, угрожающей обоим государствам с востока.