...9 декабря 1943 года в районе Малина, под Житомиром, разгорелся танковый бой. Враг непрерывно контратаковал. На 500 метров и ближе сходились танки и вели огонь в упор. Силы были почти равные. Исход битвы определяли выдержка, упорство, воля сражавшихся людей. В критический момент боя комбриг Драгунский на своем танке вырвался вперед. По опыту он знал, как важен в такие минуты личный пример командира.

И вдруг тупая боль в правом боку. Дальше он уже ничего не помнил. Очнулся на второй день в полевом эвакогоспитале. Оказалось, большой осколок снаряда, пройдя под ребрами, рассек печень. Медленно продвигалось лечение. Плохо заживала рана. Тревожила и судьба близких. На Брянщине осталась вся его семья. Как только освободили родные края, он написал письмо. А через некоторое время пришло страшное известие от друзей: фашисты расстреляли отца, мать, двух сестер. В боях за Родину погибли и два брата.

Много часов в полубреду провел Драгунский. Когда горе немного поутихло, решил еще энергичнее хлопотать об отправке на фронт.

Однажды утром, когда врачи делали очередной обход, к нему подошел начальник отделения. [359]

— Ну вот, товарищ Драгунский, пора вас и выписывать, — сказал он. — Направим вас в Железноводск, в санаторий для выздоравливающих. Там попьете минеральной водички, и печень будет совсем как новая.

Ничего не поделаешь, пришлось подчиниться. Но постоянно одолевала тревога: неужели отныне он инвалид? А ведь так велик у него счет к врагу.

И снова потянулись скучные, однообразные дни. Трудно было тогда Драгунскому. Порой начинало казаться, что о нем забыли, что, пока воевал, был нужен, а теперь никто и не вспоминает. Но он ошибался. В конце июня 1944 года в Железповодске Драгунскому вручили коротенькую записочку: «Милости прошу вместе кончать войну. Рыбалко».

Эта немногословная записка командующего армией оказалась самым лучшим лекарством. Драгунский ожил, воспрянул духом,

Перед новыми боями Драгунский вернулся в гвардейскую танковую армию. Радушно, тепло встретил его П. С. Рыбалко. Поздравил с присвоением воинского звания полковника, справился о здоровье.

— Куда пойдешь? — поинтересовался генерал. — Хотелось бы в свою родную бригаду попасть, товарищ командующий, — ответил Драгунский.

— Ну и быть по сему!

Рыбалко поехал вместе с Драгунским в бригаду представить его. И хотя комбрига там хорошо знали, генерал сказал:

— Я привез командира бригады. Он только что вернулся из госпиталя. Скоро мы снова будем громить врага. Прошу вас, поберегите командира. Он уже и так весь искалечен.

В середине июля 1944 года Драгунский снова повел свою танковую бригаду в бой. Вместе с другими соединениями бригада вышла в район западнее Львова, овладела местечком Грудек Янгельонский. Путь отхода на запад крупной вражеской группировке был отрезан.

Перед войсками встала новая, чрезвычайно сложная задача — форсировать широкую, полноводную Вислу.

Командующий армией генерал Рыбалко лично поставил задачу бригаде. Уже одно это говорило о ее важности. Действуя в передовом отряде, танкистам предстояло стремительно вырваться вперед, выйти к реке и с ходу, без задержки, форсировать ее.

И вот по лесным тропам и просекам, обходя болотистые участки, танковые батальоны двинулись вперед. [360] Однако путь бригаде преградила глубокая река Санок. Средства переправы не могли угнаться за танками по бездорожью и оказались где-то позади. Как быть? В расчеты командира не входило задерживаться здесь. Остановиться — значит позволить врагу уйти, организовать где-то оборону и встретить наши наступающие войска. Опытный командир знал, что успех танковых частей — в стремительности, внезапности действий, что реки — давний враг танкистов. Драгунскому вспомнилось, как еще в мирные дни они мечтали о том, чтобы танки ходили по дну или переплывали реки сами. Кое-что в этом направлении делалось, но довести дело до конца не успели. Посоветовавшись с начальником политотдела, с техниками, комбриг принимает смелое, хотя и рискованное, решение. Высота танка с башней — два с половиной метра, а глубина реки — два.

— Значит, пройдем, — уверенно говорит Драгунский.

И закипела работа. Танкисты затыкали все щели паклей и ветошью. Затем промазали эти места солидолом так, чтобы вода не попала в танк.

Разведчики и саперы отыскали удобный брод с твердым грунтом, без ям. Еще немного времени, и первый танк вошел в воду. Погрузившись почти с башней, он медленно полз через реку, оставляя за собой бурлящий водоворот. Кто-то от радости крикнул «ура». Переправа началась. За первым танком двинулись остальные.

Потребовалось всего лишь два часа, чтобы вся танковая бригада переправилась через Санок. Снова рокот десятков моторов слился в единый сплошной гул.

30 июля 1944 года танкисты бригады полковника Драгунского увидели Вислу. Спокойно катила она свои зеленоватые воды. Тихо было в то утро на ее берегах. Последний бросок бригады к реке был так стремителен, что остатки разбитых войск противника не успели отойти на западный берег. Не подтянулись и резервы из глубины. Но вот беда: опять задерживались в пути средства переправы. А Висла — это не Санок. Но и здесь танкисты проявили находчивость. Драгунский приказал собрать рыбачьи лодки, сделать плоты из бревен и досок и перебросить на тот берег батальон автоматчиков. На следующий день утром удалось переправить четыре танка. Паром уступили на несколько часов танкисты М. Е. Катукова, которые вышли к реке немного ниже. Уступили как «своему» человеку: ведь с ними Драгунский воевал на Курской дуге.

Сравнительно легко захватили наши войска Сандомирский плацдарм. Но фашистское командование понимало, что он [361] явится хорошим трамплином для нового мощного наступления Советской Армии. Вот почему в жаркие дни августа 1944 года на плацдарме развернулись кровопролитные бои. Враг бросал в бой все новые и новые силы, подтягивал резервы из тыла, снимая части с других участков фронта, контратаковал по нескольку раз в день, но безуспешно: наши войска стояли насмерть.

В районе Опатува крепко держали оборону и танкисты под командованием полковника Драгунского. Уже более десяти дней вели они неравные бои. Враг стремился сбить их с плацдарма, опрокинуть в Вислу.

Небольшого роста, подвижный и энергичный, с покрасневшими от бессонницы и пыли глазами, Драгунский появлялся во взводах и ротах, нередко ползком добираясь к ним.

Вот создалось опасное положение в районе, где оборонялся первый танковый батальон. Драгунский срочно выехал туда. На месте разобрался в обстановке. Уже четыре атаки отразил батальон. Враг откатился на исходные рубежи, но надолго ли? Поговорил с танкистами, с командиром батальона Федоровым. Батальон тоже понес потери, и немалые. Осталось в строю всего восемь машин. Обещал помочь, а про себя подумал: «Положение не лучше и в других батальонах».

Во второй половине дня противник возобновил атаки. Замполит первого батальона капитан Кузьмин докладывал:

— Федоров ранен, принял командование на себя. Фашистские танки обходят слева.

Драгунский перевел свой наблюдательный пункт ближе к боевым порядкам первого батальона. В прицел из башни танка наблюдал за ходом боя. Да, враг обходил небольшую группу наших танкистов. Все чаще был слышен в эфире голос Кузьмина: «Огонь! Смерть фашистам!». Уже больше часа дрался с врагом первый батальон.

«Может быть, ввести в бой свой резерв? Может, пора?» — думал Драгунский.

Он видел, как тяжело танкистам Кузьмина, но враг яростно наседал и на участке второго батальона. А если он прорвется и там? Резерва уже не будет. Что тогда? На лбу у комбрига выступили капельки пота.

Но вот перед участком бригады сосредоточила огонь артиллерия корпуса. В небе появились наши штурмовики. И в этот момент Драгунский ввел свой последний резерв — танковую роту. На большой скорости врезались советские танки в боевые порядки фашистов. Нельзя было разобрать, где враг, где свои. Пылали танки и бронетранспортеры. [362] К вечеру бой утих. Противник отступил, оставив на поле девять танков. Дорого досталась эта победа и нашим танкистам. На командный пункт прибуксировали подбитый танк капитана Кузьмина, павшего в этом тяжелом сражении смертью храбрых.

Весь август не затихали упорные бои на плацдарме.

Солнечный день 17 августа. Тихо на переднем крае. Немецкие «юнкерсы» летят куда-то на восток через наши боевые порядки. Очевидно, бомбить переправы на Висле. Редкий взрыв нарушает тишину.

Но тишина на фронте обманчива, она настораживает. Комбриг приказывает усилить наблюдение.

Прочно обосновались танкисты в обороне. Окопались. Хорошо замаскировали боевые машины. Зорко следят они за каждым движением врага.

В 16.30 около сотни самолетов обрушили свой смертоносный груз на боевые порядки наших войск. Заухала вражеская и наша артиллерия. Скрипящий пронзительный звук шестиствольных минометов прорезал воздух.

Вслед за этим выползли и танки с бронетранспортерами. Тяжелые «тигры», поводив стволами длинных орудий, открыли ураганный огонь. Не жалели снарядов и наши танкисты и артиллеристы. Но снова и снова атакует враг. Атаки приходились во фланг соседям — мотострелкам полковника Головачева. И вот на одном из участков противнику удалось прорваться. Вышла из строя артиллерийская батарея. Танки врага устремились в эту брешь. И хотя на участке бригады Драгунского танкисты удерживали свои позиции, нельзя было не помочь и соседям. Но помощь огнем оказалась недостаточной. Враг уже начал выходить в тыл мотострелкам.

Драгунский решил контратаковать вклинившегося на стыке двух бригад противника. Он ввел в бой танковый батальон второго эшелона и сам возглавил контратаку.

Стремителен был натиск танкистов. С ходу они врезались в боевые порядки врага. Уже через полчаса более десяти вражеских танков пылало на поле.

Положение у соседа было стабилизировано. Когда стало потише, в телефонной трубке раздался зычный голос полковника Головачева:

— Ну, спасибо, дружище, спасибо, земляк!

— Ладно, ладно. Как-нибудь вернешь долг. Это не последняя атака и не последние танки у немцев, — отшутился Драгунский. [363]

Так, плечом к плечу с воинами других родов войск били врага танкисты. Помогали другим, когда им было трудно, не отказывались от помощи, когда самим было тяжело.

В те дни танкисты полковника Драгунского доказали, что они умеют не только стремительно преследовать противника, с ходу захватывать важные узлы и выгодные естественные рубежи, но и прочно удерживать их, когда это необходимо.

27 дней длились бои. Ни разу не дрогнули танкисты Драгунского, не уступили ни пяди отвоеванной земли.

...Окраина маленького польского городка Тарнобжег. Замерли в ровном строю гвардейцы-танкисты. Ветер колышет алое гвардейское знамя. Торжественно звучит гимн Советского Союза. К боевому знамени бригады прикрепляется еще один орден, которым отмечен ее славный боевой путь. Многим танкистам вручают правительственные награды за героизм и воинское мастерство, проявленные во время форсирования реки Вислы, за удержание Сандомирского плацдарма. А на груди командира гвардейской танковой бригады полковника Д. А. Драгунского засверкала «Золотая Звезда» Героя Советского Союза.

Кончился короткий период отдыха после боев. Наступил последний год Великой Отечественной войны. В морозный январский день танковая бригада Драгунского снова пошла вперед, на запад.

Почетная и трудная задача выпала на долю танкистов Драгунского — действовать в передовом отряде. Она по плечу лишь смелым, выносливым, сильным духом людям. Передовой отряд действует впереди главных сил, удаляясь от них на 40 — 60, а иногда и больше километров. Этим обеспечивается стремительное продвижение наступающих войск. В таких условиях нужны высокие качества командира, умение самостоятельно принимать решения, действовать быстро, без промедления.

И 'не случайно гвардии полковнику Драгунскому так часто приходилось возглавлять передовые отряды. Генерал Рыбалко говорил, что его не только не надо подгонять, а порою приходится сдерживать в бою.

На второй день боев бригада далеко оторвалась от главных сил корпуса. Но вот на подступах к городу Енджеюв первый танковый батальон встретил колонну вражеской артиллерии танков, намеревавшуюся занять подготовленный рубеж, чтобы не допустить дальнейшего продвижения наших войск. Возглавлял батальон Герой Советского Союза майор Федоров. Воевал он вместе с Драгунским уже давно. Понимали друг друга с полуслова. А в условиях фронтовой жизни это очень важно. [364]

Медлить нельзя. И вот уже у комбрига созрело решение: батальону Федорова незаметно обойти врага и ударить по колонне с фланга. Как только раздались орудийные залпы танков первого батальона, колонна противника начала спешно разворачиваться. В этот момент другие батальоны стремительно атаковали с фронта. В течение часа все было кончено. В беспорядке на поле боя стояли, опустив стволы пушек, подбитые танки, дымились остатки разбитых автомашин, торчало из снега развороченное железо.

Танкисты на полном ходу ворвались в город. На окраине они захватили аэродром с не успевшими взлететь «юнкерсами» и «мессершмиттами». Уж очень дерзко действовали наши танкисты. Еще вчера до линии фронта была сотня километров. А сегодня... Даже командующий армией усомнился, получив донесение о таком успехе бригады.

Что ни день, все дальше на запад уходили танкисты Драгунского. Форсировали реки Чарна-Нида, Пилица, Варта и Одер. Вступили на землю врага.

В первых числах февраля бригада вышла к городу Бунцлау, что стоит на реке Бобер. Враг упорно оборонялся, понимая, что, овладев этим городом, наши войска открывали себе пути для дальнейшего наступления на Лаубен, Котбус, Дрезден и Берлин.

После короткой, но решительной атаки бригада Драгунского во взаимодействии с другими частями 10 февраля овладела городом Бунцлау. Здесь, по этим дорогам, около 130 лет назад шли русские воины с Кутузовым во главе.

...В Бунцлау Драгунский с начальником политотдела Дмитриевым и командирами батальонов поехали осматривать исторические места. В центре города — трехгранный гранитный обелиск. На нем высечены простые, волнующие слова: «До сих мест князь Кутузов-Смоленский довел победоносные русские войска, но здесь смерть положила предел славным делам его. Он спас Отечество свое и отверз путь к избавлению Европы. Да будет благословенна память героя».

Бригада покидала Бунцлау. Танки проходили там, где героические русские войска отдали последние воинские почести прославленному полководцу. Драгунский остановил колонну. К памятнику приблизился танк. На его башне было написано: «Кутузов». Он служил трибуной. Подполковник Дмитриев открыл короткий митинг, посвященный памяти великого русского полководца и русских воинов, прошедших по этим дорогам.

Один за другим поднимались на трибуну танкисты. Говорили о славе русского оружия, клялись быть достойными [365] памяти своих героических предков. Прогремел трехкратный салют в память славных воинов России и их великого полководца. Танки уходили дальше на запад.

В первых числах марта Драгунскому снова пришлось покинуть бригаду: открылась старая рана. Узнав об этом, генерал Рыбалко приказал лечиться.

В начале Берлинской операции Драгунский вернулся в родную бригаду. Он прибыл туда в разгар боев, 18 апреля 1945 года. Танкисты уже форсировали реку Шпрее. Как раз в это время армия генерала Рыбалко повернула на Берлин. Это известие обрадовало всех танкистов. Им предстояло вместе с другими частями нанести последний, решающий удар по врагу.

С каждым днем все ближе фашистское логово. Какой-то шутник вывел на броне танка: «До Берлина хватит одной заправки». Стремителен был удар с юга на Берлин. Уже 23 апреля развернулись бои в пригородах. Каменные постройки, приспособленные врагом для обороны, осложняли наступление. Противник яростно сопротивлялся.

На одной из улиц артиллерийский огонь преградил путь нашим танкам. Было подбито несколько машин. Все попытки выбить гитлеровцев из глубокого подвала оказались безуспешными. Недоставало пехоты. Комбриг решил обойти сильный опорный пункт. Танки уже начали разворачиваться в другом направлении. Но что это? Внезапно огонь прекратился. Уж не ловушка ли здесь?

Нет, никакой ловушки не было, Когда танковый батальон продвинулся вперед и занял улицу и опорный пункт, все стало ясно. В одном из подвалов, где было установлено противотанковое орудие, бойцы увидели четырех убитых фашистов. На казенной части пушки, намертво схватившись с пятым гитлеровцем, лежал убитый советский солдат. Это был Виктор Лисунов, боец разведывательного взвода бригады, девятнадцатилетний комсомолец.

26 апреля 1945 года танковая бригада полковника Драгунского овладела стадионом «Рейхспортфельд», металлургическим заводом в Рулебене.

И опять новая боевая задача: перерезать шоссе Берлин — Потсдам, соединиться с войсками 1-го Белорусского фронта, наступавшими с севера, и замкнуть кольцо окружения вокруг Берлина. Эта задача была выполнена. 30 апреля внутреннее кольцо окружения берлинского гарнизона было замкнуто. Танкисты полковника Драгунского соединились с воинами 35-й гвардейской механизированной бригады 1-го Белорусского фронта, наступавшей [366] с севера. Радости не было предела. Летели вверх промасленные шлемы танкистов. Люди обнимались, целовали друг друга. Близилась долгожданная победа.

...Недолго отдыхали танкисты после боев в Берлине. Всего три дня простояли они в лесу южнее города. Едва успели заправить танки, пополнить боеприпасы. Даже отремонтировать вышедшие из строя машины не было времени. И снова получен боевой приказ. Взывала о помощи восставшая Прага. Над древним городом нависла опасность.

5 мая 1945 года танкисты двинулись вперед. Мощные танковые колонны на сей раз устремились на юг. Днем и ночью шли они по узким, извилистым горным дорогам, преодолевали лесные завалы, крутые подъемы и спуски. Опять, но теперь уже в последний раз танковая бригада полковника Драгунского действовала в передовом отряде.

Последняя сотня километров. На рассвете 9 мая 1945 года танкисты Драгунского в числе первых ворвались на северо-западную окраину города Праги. Немцы ожидали русских с юга, востока, но только не с северо-запада: ведь там Рудные горы. Но ничто не могло остановить советских танкистов.

Вот Драгунский с капитаном Гулеватым и другими офицерами остановился у отеля «Астория». Они рассматривают план города Праги, уточняют обстановку. И в это время радостный крик начальника связи бригады капитана Зосименко:

— Товарищи! Победа! Германия капитулировала!

Вставало солнце над Прагой. Над городом развевались красные и трехцветные знамена. Народ заполнял улицы и площади древней столицы. Пражане чествовали своих освободителей.

...За умелое руководство действиями бригады в период штурма Берлина и проявленные при этом личное мужество и отвагу, а также за стремительный бросок бригады на Прагу гвардии полковник Драгунский был награжден второй «Золотой Звездой» Героя Советского Союза.

Поныне служит в рядах Советской Армии Давид Абрамович Драгунский, генерал-полковник танковых войск. За его плечами суровая школа Великой Отечественной войны. Свой боевой опыт он передает молодому поколению офицеров, учит их искусству управления войсками в современном бою.

Генерал ведет большую общественную работу: выступает перед молодежью, рассказывает ей о героическом подвиге советского народа в годы Великой Отечественной войны.