Первое открытие состоялось на страницах «Ледокола». Под толстым-толстым слоем льда был обнаружен советский военный разговорник:

«…13 июня 1941 года личный состав 9-го особого корпуса до рядовых солдат включительно получил краткие русско-румынские разговорники…» [Здесь и далее: цитаты из книг В. Суворова (Резуна) приводятся без указания на источник.]

Факт раздачи якобы проливает свет на сроки и направление советской агрессии летом 1941 года. Кто именно поведал первооткрывателю об этом факте, пока остается неизвестным. Однако после его публикации в немецкой языковой зоне под корочкой «Eisbrecher» на крючок клюнула большая рыба. Кубометры писем захлестнули первооткрывателя (по его собственному признанию), — и продолжение истории о наступательных разговорниках во второй серии «Ледокола» потянуло уже на полновесную главу.

В «Последней республике» первооткрыватель с ходу удивил себя, а заодно и других невозможностью пообщаться со смолянами на немецком языке. Простим ученому мужу его неведение о назначении военных разговорников. В многосерийном произведении экс-разведчика достаточно и других забавных алогизмов.[400]

Если бы вокруг «ошибок в мелочах» не заколосилась буйная трава «а в целом-то он прав». И если бы замечательные книжицы, вкупе с именами их создателей, не склонялись современными Обломовыми налево и направо под дружное молчание наследников великих традиций.

Итак, список наступательных разговорников увеличился:

«У границ горели ярким пламенем вагоны, набитые небольшими серыми книжечками под названием «Краткий русско-немецкий разговорник».

Серые книжки заполыхали, надо полагать, по указке свыше. Были истреблены вместе с миллионами кожаных сапог. О приказе первооткрыватель мог узнать от немецких ветеранов, которые спасали из огня серые книжки ленинградского издания, оставляя сапоги плавиться на ж/д насыпи. Это как-то объясняет пропажу миллионов сапог и сохранение книжек научной важности в академических библиотеках.

«Составил разговорник генерал-майор Н.Н. Биязи . Редактор — А.В. Любарский. Выпускалась эта книжечка тиражами, которым позавидует любой бестселлер. Но так же быстро эта книжечка была истреблена. Осталось этих книжечек совсем немного. Мне одна попалась впервые в Военно-дипломатической академии Советской армии. Она, неприметная, стояла на библиотечной полке, и никто ее не трогал. Книжечка была не того уровня: мы учили языки серьезно, но в библиотеке хранились все словари,[401] все учебники, все разговорники на всех языках мира, когда-либо изданные в России и Советском Союзе».

Икренне завидую неиспользованной возможности полистать разговорники всех времен! Ах, как жаль, что первооткрыватель не обратил внимание на эти неприметные книжицы до того, как стал просить прощения у своих родных и сограждан. И по сей день стоят они, невостребованные, на библиополках. И не подобраться: вокруг псы цепные. Как жаль, что серьезное изучение языков не позволило первооткрывателю сделать другие потрясающие открытия!

«Скромная эта книжечка никак под стандарт будущих шпионов-дипломатов не подходила, ибо была рассчитана на миллионные солдатские массы, на людей, никогда иностранных языков не изучавших и слышавших иностранную речь только в фильмах про кривоногих фашистов: «Вы не есть говоришь правду!»

Высокомерие англоговорящего экс-шпиона, мягко говоря, непонятно. Напрасно вы, дяденька, ее дурацкой ругаете. Скромная эта книжица была выпущена на высоком уровне, в чем и сегодня может убедиться любой желающий. И оказала влияние на формат советских разговорников на последующие десятилетия, как мы увидим это из процитированного ниже научного исследования. К счастью, вы ошибаетесь, библиографической редкостью она не является. Сегодня все еще существует много достаточно честных способов обрести ее сравнительно быстро и дешево. Любой желающий может приобщиться к миллионам солдатских[402] масс. А в годы юности будущего шпиона-дипломата она и подавно не являлась раритетом — учетные карточки многих библиотек свидетельствуют о былом наличии десятков серых книжек, списанных затем в смутное время за ненадобностью.

«Разговорник — размером с пачку «Беломора». Каждому бойцу-освободителю — за голенище. В 1941 году подвезли миллионы пар кожаных сапог для освобождения, вот к каждой паре сапог — вроде приложения».

Право, первооткрывателям следует воздержаться совать за голенища папиросные пачки и другие предметы того же размера! Разговорник прекрасно ложился в карман.

«Меня разговорник привлек содержанием: ни слова об обороне. Все о наступлении. Названия разделов: «Захват железнодорожной станции разъездом или разведывательной партией», «Ориентировка нашего парашютиста» и т.д.

С помощью разговорника можно легко и свободно объясниться с местными жителями: как называется деревня? где источники воды? где топливо? пройдет ли грузовая машина? Можно зайти на телеграф и вполне доходчиво изъясниться: «Прекрати передачу — застрелю!» А можно потребовать, чтоб отпили глоток и откусили кусок перед тем, как его грызнет освободитель, чтоб воина нашего не отравили проклятые басурмане.

Это, на мой взгляд,[403] самое замечательное откровение. Его можно перечитывать несколько раз подряд, и каждый раз получать удовольствие: ни слова об обороне и много слов про наступление… для общения с собственными гражданами не пригоден… Звучит как диагноз: подвид «разговорник наступательный». В корзину его, вместе с автострадными танками!

«В 1941 году у немецких солдат такие же разговорники были за голенищами: «Мамка, млеко», «Мамка, яйки».

Так-так, признаки наступательного разговорника множатся: мамка с млеком и яйками. Но в мелочах — снова вранье. Нет там про мамку с яйками. Не видел первооткрыватель немецких разговорников. Немецкие ветераны не показали. Да и за голенище его не сунешь: переплет не тот, развалится. А ведь тоже не ахти какая библиографическая редкость. Можно по Интернету выписать.

По праву обладателя и человека интересующегося позволю уточнить: немецкие разговорники вкладывались в специальный непромокаемый пакет вместе с личными документами. Или в корочки записной книжки, как это повелось со времен Первой мировой.

Кстати, не все немецкие солдаты на востоке получили русские разговорники. А узнав о восточном походе, некоторые бросились покупать… арабские и персидские. Полагая, что выдвижение к границам СССР — это начало транзита на Средний Восток [1, с.77].

Хотя кое-что первооткрыватель подметил верно: военные разговорники — все они на одно лицо. О чем и поговорим позже.[404]

«Вот и нашим солдатикам вдоволь припасли. Раскрыл книжечку, нашел нужную фразу и можешь любопытствовать, кто состоит в отрядах SA. Незаменимая книжка! Правда, если мы воюем под Старой Руссой или Вязьмой, нам такая книжка без надобности. На кой нам изъясняться на немецком языке с новгородским или смоленским мужиком? Зачем красноармейцу в центре России на немецком языке спрашивать название деревни?»

А что, собственно, ожидал увидеть высокообразованный первооткрыватель в военном разговорнике вообще и в военном русско-немецком 1941 года издания в частности? «Добро пожаловали, освободители», «Разрешите предложить вам спаржевый супчик»?

«Так вот: разговорничек пригоден был только на территории Германии, только там эту книжечку и можно было применить. Не в Пропойске же спрашивать на немецком языке, как к ратуше пройти и где спрятался бургомистр?»

Прямо как в известном анекдоте про Штирлица «…догадался советский разведчик». Для того чтобы сделать этот замечательный вывод (в брезгливой обывательской манере), совсем не обязательно тратить государственные деньги на обучение в элитном вузе. Военный разговорник применим как для войны на чужой территории, так и на своей. Враг — он везде враг, и говорить с ним нужно учиться. На его языке. В конечном итоге, в книжке черным по белому написано: «Разговорник имеет целью помочь бойцу и командиру[405] Красной Армии усвоить немецкие слова и выражения» [2, с.2]. Не надо сразу читать между строк, не нужно искать черную кошку. Если присмотреться к содержанию, можно смело обнаружить главы «В наступлении» и «В обороне». Да и не выбрасывали его, не сжигали по приказу сверху, а использовали до полного обветшания. В силу его универсальности. В моей коллекции имеется экземпляр разговорника Н. Биязи , в аккурат из ленинградского тиража, с подписью русского владельца, сделанной в 1942 году.

Безусловно, существовали также словари и разговорники для общения с местным русскоязычным населением, на языках народов Средней Азии. Из серии «для призывников». И просто разговорники для малых народностей великой страны. Выпускали их огромными тиражами, как бестселлеры. Достаточно полистать книжные летописи за предвоенные годы, чтобы убедиться в этом и удивиться. Но первооткрывателей эта часть советской истории не интересует.

«Итак, начали печатать разговорник в Москве 29 мая 1941 года. Но требовалось их много. Очень много. И срочно. Потому через неделю, 5 июня 1941 года, подключилась ленинградская типография, а может быть, и еще какие-то».

А дата наводит на размышления… Если вторжение готовилось на 6 июля 1941 года, то пустили книжечку в производство именно тогда, когда надо. За месяц. В аккурат».

Прогнозировать агрессию по дате подписи к печати — это тоже очень по-суворовски.[406] Надеюсь, что первооткрыватель когда-нибудь поведает нам, на какие размышления наводят его такие даты, как 11 июля 1940 года, когда А. Любарский отправил в печать краткий русско-китайский военный разговорник, а также 15 августа 1940 года, когда в печать отправился краткий русско-венгерский разговорник. В аккурат за месяц до чего, позвольте спросить?

Аллегро с разговорником за голенищем

Итак, завес страшной тайны был приподнят. Новые разоблачения не заставили себя ждать и посыпались, как из ведра. Открытие как бы отпочковалось от своего автора и зажило собственной бурной жизнью. Интернет запестрил «уникальными находками». Понятное дело, последователям захотелось примерить на себя мантию первооткрывателя.

Для того чтобы оценить площадь мозгового поражения и силу зомбирования, достаточно ввести в окно поисковой машины сочетание «военный разговорник» и получить свежую порцию откровений (после грамматических поправок позволю себе не вносить в список использованной литературы источники подобных цитат, которые можно найти в Интернете в огромном количестве):

«Это один из элементов подготовки к агрессии против Германии и ее союзников. Хотя бы потому, что фразы: «Где завод?», «Где базарная площадь?», «Куда ведет эта дорога?», «Как называеться эта река?», «Есть ли поблизости немецкие войска, полицейские?»,[407]

«Скоро придет Красная Армия!» и т.д. на немецком языке не очень-то пригодятся под Харьковом, Минском или Ростовом».

«С конца мая 1941 военные типографии стали печатать одну за другой серии русско-немецких разговорников, тиражом по 200 тысяч экз. в каждой, серий насчитывалось десятки!»

«13 июня 1941 года личный состав 9-го особого корпуса, который по численности превосходил некоторые наши укомплектованные армии, до рядовых солдат включительно получил краткие русско-румынские разговорники. При том, что в Румынии германских войск не было, а румынские, мягко говоря, никуда вторгаться не собирались».

«В преддверье юбилея победы украинский историк-любитель Константин Закорецкий сообщил о сенсационной находке. В запасниках Центральной научно-технической библиотеки он обнаружил русско-английский военный разговорник, изданный летом 1940 года — ровно на год раньше, чем русско-немецкий».

«Статья Закорецкого примечательна прежде всего тем, что автор на основе одного, казалось бы, маленького, но очень примечательного факта показал: не исключено, что летом 1940 года СССР готовился к наступательной войне не с Германией, а с Англией. В союзе с Гитлером или без оного — это уже второй вопрос».

«Вначале СССР нужно было защитить Батуми и Баку. Защитить и от Германии, конечно, тоже, но в первую очередь — от Англии. Для этого нужно было занять Иран, Турцию, Сирию и Ирак (если б еще русско-арабский военный разговорник обнаружился, это закончило бы картину, в Ираке говорят на арабском)[408] и отрезать саму Англию от нефти».

«Оказалось, что русско-английский разговорник (обнаруженный Закорецким) и русско-немецкий (чье существование подробно обыграно Резуном) выходили в серии разговорников, куда еще входили русско-финский, русско-турецкий, русско-румынский, русско-персидский, русско-китайский и русско-венгерский».

«Факт то, что призыв ввели и армию постепенно увеличили до 5 млн. чел. Запустили пропагандистскую машину: плакаты агитационные навыпускали, песни патриотические насочиняли. От себя добавлю, издали военные разговорники по странам, которые предполагалось оккупировать».

«Должен был существовать и русско-немецкий военный разговорник, в корне отличный от образца 1941 года, где лексика связана с сотрудничеством двух армий, с совместными военными действиями двух «государств реального социализма» (фон Риббентроп) против «англо-французских поджигателей войны» (Молотов). Ясное дело, позже такой разговорник был бы беспощадно сожжен, но…»

«Но уже давно мы знаем, что в 1940 г. огромными тиражами, в Москве и Ленинграде, был издан русско-немецкий разговорник для солдат, фразы из которого носят отнюдь не миролюбивый характер… Это ли не новое свидетельство обвинения кровавого режима?»

«А в закрытом хранилище Библиотеки имени Ленина, где хранятся ВСЕ книги, выпущенные на территории СССР за ВСЮ ее историю,[409] есть и еще более интересные вещи: макетные издания точно таких же по формату и направленности русско-французских, русско-испанских, русско-итальянских, русско-португальских и даже русско-английских разговорников. Под редакцией, кстати, того же А.В. Любарского. Подготовлены к выпуску тоже весной 1941 года. А эти-то для чего? Для каких контрударов?»

Удивительное нагромождение домыслов, как удачно выразился И. Пыхалов, заполняет белые пятна великой войны черной краской. Довольный своим детищем первооткрыватель признался наконец: у него появилась новая неисчерпаемая тема. А размахивание разговорником в украинском телеэфире напомнило мне небезобидную «кузькину мать».

Про резвость воображения

Как следует из второй серии «Ледокола»: «Воображение у меня резвое».

Постараемся убедиться, до какого абусурда можно зайти в такой резвости. Для этого представим себя в роли посетителя драматического театра.

Акт первый. На сцене — главный герой в фуражке немецкого капитана. Рубка корабля. За бортом — льды. В руках капитана — серая книжка «Немецко-русский солдатский разговорник» 1938 года. Свет, занавес!

Капитан (по-немецки):

«Вот началась великая (немецкая) отечественная. Вот наши солдатики (вермахт) защищают родину[410] (фатерланд), воюют народной (немецкой) земле. Вот вошли в незнакомый город, нашли в разговорнике (немецко-русском, 1938 года) нужную фразу и первому попавшему мужику (по-русски):

— Как называется этот город, это село?[3, с.13] А тот в ответ: — Дрезден!

А наши (немецкие) ему (по-русски):

— Вы не говорите правду. Если вы врете, вы будете расстреляны [3, с.4].

Или зашли в деревню где-нибудь под Лейпцигом, зачерпнули воды ключевой и молодухе (немецкой, снова по-русски): — Вода хорошая? [3, с.19]

Так ведь немка и не поймет. Это только если к русской молодухе обратиться…»

Так вот: разговорничек (немецкий, 1938 года) пригоден был только на территории России, только там эту книжечку и можно было применить…»

Акт второй. На сцене — главный герой в фуражке шведского капитана. Рубка корабля. За бортом — льды. В руках капитана — серая книжка «Шведско-русский военный разговорник» 1942 года. Свет, занавес!

Капитан (по-шведски):

«Вот началась великая (шведская) отечественная. Вот наши солдатики (шведы) защищают родину (шведский фатерланд), воюют на родной (шведской) земле. Вот вошли в незнакомый город,[411] нашли в разговорнике (шведско-русском, 1942 года) нужную фразу и первому попавшему мужику (по-русски):

— Есть ли кто-нибудь, кто хорошо знает эту местность? [4, с.13] Назовите место! [4, с.27]

А тот в ответ: — Упсала!

А наши (шведские) ему (по-русски): — Уж лучше говорите правду! [4, с.9]

Или зашли в деревню где-нибудь под Мальме, зачерпнули воды ключевой и молодухе (шведской, по-русски): — Вода там хорошая? Сами вы пьете эту воду?[4, с.46]

Так ведь шведка и не поймет. Это только если к русской молодухе обратиться…

Так вот:разговорничек (шведский, 1942 года) пригоден был только на территории России, только там эту книжечку и можно было применить…»

Занавес, аплодисменты! Спасибо немецким и шведским режиссерам, которые открыли нам, зрителям, глаза на наступательные планы в Германии (1938 г.) и в Швеции (1942 г.). Теперь осталось шерше ля кожаные сапоги,

Но представление еще не закончилось. В антракте купим программку — и в буфет! В программке — еще несколько интересных цитат из упомянутых книжек:

— Говорите по-английски?(шведский [4, с.9])

— Если вы врете, вы будете расстреляны (немецкий [3, с.4]).

— Не послушаетесь, так застрелю! (шведский [4, с.23]).[412]

— Дома, из которых стреляют, будут сожжены, а жители расстреляны (немецкий [3, с.14]).

— Вот три рубля (немецкий [3; с.20]).

— Не хотите ли поступить на нашу службу? Вы получите …рублей в день, стол и одежду! (шведский [4, с.26]).

— Проведите меня к председателю исполкома (немецкий [3, с.10]).

— Где живет заведующий?(шведский [4, с.46]).

— Скоро придут наши войска (немецкий [3, с.19]).

— Не беспокойтесь, вам будет уплачено сполна (шведский [4, с.48]).

— Не делайте трудностей, село обязано дать продовольствие. На все поставки вы получите квитанцию, (немецкий [3, с.31]).

И каков вывод? Да, собственно, все ясно: перед нами типовые военные разговорники. Не имеет значения, где и кем они издавались. Их обязательной составной частью является допрос военнопленного, опрос местного жителя и ориентирование на местности. Естественно, на чужой местности. Потому что это — военные разговорники, а не путеводитель по отечественным достопримечательностям.

Если попросить нашего первооткрывателя напрячь свою память, он неверняка вспомнит, как оттачивал свою разговорную лексику на послевоенных русско-английских разговорниках, как допрашивал виртуальных пленных и ориентировался на территории потенциального противника. Только зачем ему это надо? Эта часть истории первооткрывателей тоже не интересует.[413]

Может быть, выборка не показательная, может быть режиссеры подошли к проблеме предвзято, по-суворовски? Возьмем с полки более раннее немецкое пособие «Переводчик русского языка» 1933 года:

— Сегодня вечером прибудут войска. Сколько дворов в этой деревне? Какова у вас вода? Она годится для питья?[5, с.94]

— Объявляю во всех районах, где расположены германские войска, сельсоветы должны отпускать войскам… [5, с.94]

Вот те раз, у немцев опять то же самое! Возьмем советскую тетрадку «Опрос военнопленных и населения» Военно-воздушной академии РККА, 1933 года издания:

— Назовите деревню, которая видна отсюда.

— Эта деревня — Нойхоф! [6, с.4]

Чур меня, чур! Отдышались? Читаем дальше:

— Как вас зовут?[6, с.6]

— Меня зовут Отто… Я немец, француз, анлича-нин, итальянец, чех, венгр.

— Какой-вы национальности? [6, с.12]

— Я немец, швед, датчанин, шотландец, американец, болгарин, норвежец, португалец.

Стоп, с тридцатыми-сороковыми годами все ясно, пойдем вглубь! Военные разговорники времен Первой мировой пропускаем, там про оборону тоже ни слова. Откроем «Русский разговорник для немецкого офицера», 1913 года издания:[414]

— Хороша ли здесь вода?[7, с.125]

— Где живет староста?Позови его сюда!Поведи меня к нему![7, с.127]

— Я сожалею, что я вам делаю неприятности, но вы знаете, что это так в военное время [7, с.128].

— Вот вам реквизиционная записка [7, с.128].

— Ах ты, сукин сын, подлец![7, с.131]

Едва ли под Дрезденом такое поймут, а вот под Смоленском — в самый раз! Пора, стало быть, господа прусские офицеры, заряжать пистолеты? Аккурат через месяц — в поход. В третий раз (издание-то третье).

А чем дышат русские офицеры? Листаем каталог словарей и разговорников в бывшей Ленинской библиотеке: «Самые необходимые расспросы и разговоры в немецкой стране… для русских офицеров» — вот чем они дышат в 1893 году! И ни слова про оборону Москвы.

Ну, а другие? Австрийский «Полевой словарь» 1888 года — и в нем ничего нового:

— Есть ли деревни вдоль дороги? Как зовут их? [8, с.51]

— Хороша ли вода для питья, для поения, для варения, для купания?[8, с.56]

— Веди меня к старшине! [8, с.64]

— Войско прибудет спустя три часа [8, с.74]

— Мы дадим тебе расписку, по которой ты после получишь деньги! [8, с.75]

— Вам нечего нас бояться, мы австрийские солдаты, никто вас не тронет! [8, с.76][415]

Налицо признаки австрийской агрессии в конце XIX века. И ни слова про оборону Вены. И формат — в аккурат за голенище.

Цитировать семейство военных разговорников для доказательства наступательных намерений по меньшей мере некорректно. Жаль, что во время серьезного изучения языков первооткрыватель обратил внимание только на советскую серую книжку. Ее братья, ее сестры, дядьки и тетки не менее интересны. Иначе не понять, откуда у внучки такой напористый характер. Наследственность такая, из глубины веков.

Современная «обломовщина»

Когда я готовил эту статью, обратил внимание на существование инструкций по транскрибированию географических названий. Значительная часть их появилась в 1939-1941 годах в связи с развитием картографии и наведением порядка в наследстве прежних поколений. Хорошо, что последователи первооткрывателя поражены тягой к приятному времяпрепровождению: удаленное исследование в Сети, не вставая из кресла.

Можно представить, куда бы занесло их резвое воображение, какие открытия ожидали бы нас: «В то время, когда ледокол революции пробивался к туманному Альбиону, советские картографы перекладывали на русский язык трудные европейские названия Нойшваннштайн и Сазхаломбатта…»

Чтобы разобраться в генезисе подобных открытий, надо распутать паутину перекрестных ссылок и понять,[416] на каком этапе подключается испорченный телефон. «Мелочи» вдруг обрастают пикантными подробностями и трансформируются в удивительные находки. Так, один современный ленивец уже оперирует цифрами тиражей, совмещая действительное с желаемым:

«А по поводу русско-немецких разговорников — пожалуйста… Из сохранившихся экземпляров следует: «Подписано к печати 29.5.41. 1-я типография Военного издательства НКО СССР им. С.К. Тимошенко, Москва, ул. Скворцова-Степанова, 3. Тираж 2 млн 800 тыс. экз.»; «Подписан к печати 5.6.41. Отпечатан во 2-й типографии Воениздата НКО СССР им. К. Ворошилова, Ленинград, ул. Герцена, 1. Тираж: 2 млн экз.».

Другой торопится обнародовать свидетельство «одна бабка сказала»:

«Сама лично держала в руках русско-немецкий разговорник издания 1940 года. Издательство «Красный воин». В котором приводятся следующие перлы: «Не бойтесь! Скоро сюда придет Красная Армия!», «Сдайте оружие, включая косы и топоры!» Не шучу и не вру. Правда. Ну и кто на кого хотел напасть?»

Третий обломовец, убедив самого себя в том, что военные разговорники могут быть наступательными и оборонительными, начинает делить их создателей по такому же принципу:

«Может возникнуть вопрос: а каким ветром начальника военного факультета иностранных языков занесло в группу авторов этой книги (Боевые действия в горах, 1940 г. — А.Р.)?[417] Если речь шла об обороне своих гор, то знание иностранных языков особо не требуется. (Разве что удастся поймать в плен инструктора из страны-союзника со стороны врага или какого «волонтера».) Для чего в горах Кавказа умение разговаривать на французском? (А в горах Памира — на немецком?)

Но вот если речь идет о боевых действиях в ненаших горах, то тогда, конечно, вполне может потребоваться знание определенных иностранных языков.

Кстати, о Турции…»

Стиль и дух узнаваемы за версту. Первооткрыватель, как есть первооткрыватель! Ох, и не простая это работа оторваться от дивана и полистать подшивки Книжной летописи ВКП (не путать Всесоюзную книжную палату с коммунистической партией!). А ведь так легко можно убедиться, что коллектив под руководством Н. Биязи, честно выполняя свои обязанности, переводил западноевропейские (итальянские и немецкие) военные наставления. То есть скорее «вскрывал агрессивные замыслы» вероятного противника, чем замышлял новое коварство. Не лишним было бы поинтересоваться биографией автора: корни рода Биязи ведут в Италию, поэтому наряду с десятком других языков, Н. Биязи свободно общался на итальянском языке.

А может быть, переводы чужих наставлений — это особенности советской национальной рыбалки? Ничего подобного! Боевые уставы РККА также переводятся на немецкий язык и распространяются Генштабом вермахта. Правда, немецкий фон Биязи начал эту[418] полезную работу пораньше и добился результатов побольше.

В системе языковой подготовки вермахта русский язык уже с 1935 года среди основных [9]. С вермахтом тесно сотрудничает многочисленная имперская гильдия профессиональных переводчиков с полувековым опытом методической работы, ряды которой постоянно пополняются несколькими университетами. Гильдия под руководством Мониена взяла на себя подготовку большой части методических пособий для вермахта, практически закрыв потребность в существовании специального военного факультета иностранных языков. Гильдия сама переводит трофейные документы и издает военную страноведческую литературу. С 1940 года гильдия рассылает ежемесячные пособия для практической подготовки переводчиков русского, английского, французского, испанского языков, издает специальные приложения для вермахта («Русская военная лексика», «Воздухоплавание»). Формат многих изданий гильдии был использован нашими специалистами позже, уже во время войны, для издания таких справочников, как «Руководство по немецкому военному переводу» Б. Шванебаха.

Русская военная эмиграция предоставляет свои услуги вермахту в подготовке военных специалистов и в издании справочников «Русская армия». Военные школы и академии имеют своих преподавателей, особенно активно работают языковые кафедры в школах Люфтваффе и Кригсмарине. Армейский офицерский резерв поощряется за обучение иностранным языкам. Лучшие немецкие издательства бьются за право печатать походную литературу для вермахта. Всемирно известные[419]

Майерс и Библиографический институт в Лейпциге переиздают для вермахта карманные иллюстрированные словари «Дуден».

«Немецкий Биязи» издается много, но все-таки недостаточно много — сразу после начала войны на Востоке началось настоящее соревнование за право быть поставщиком разговорников и словарей вермахта. Конкуренция среди лучшей в мире полиграфической промышленности — не меньше, чем среди поставщиков сырьевых ресурсов. «Немецкий Биязи» издается быстро, но все-таки недостаточно быстро для того, чтобы соответствовать суворовским темпам: месяц для печати и распространения сотен тысяч разговорников — фантастический норматив.

Идея придать военному разговорнику наступательный характер и связать публикацию с подготовкой агрессии приходит в голову, вероятно, сразу после прочтения мемуаров В. Бережкова. Факт передачи типографскими рабочими новенького военного разговорника прямо в руки сотрудников советской миссии в Берлине до сих пор не оставляет равнодушными деятелей литературы и кино.

«В середине февраля в советское консульство в Берлине явился немецкий типографский рабочий. Он принес с собой экземпляр русско-немецкого разговорника, печатавшегося массовым тиражом. Содержание разговорника не оставляло сомнения в том, для каких целей он предназначался. Там можно было, например, прочесть такие фразы на русском языке, но набранные латинским шрифтом:[420] «Где председатель колхоза?», «Ты коммунист?», «Руки вверх!», «Буду стрелять!», «Сдавайся!» и тому подобное. Разговорник был сразу же переслан в Москву». [10, с.44]

Сегодня трудно сказать, какой именно разговорник был передан в советское консульство. Несмотря на довольно подробное его описание, оно не подходит ни под один из известных вариантов массового немецко-русского военного разговорника. Однако, если советские дипработники действительно получили свежий экземпляр в середине февраля 1941 года, то по логике первооткрывателя день М пришелся бы «в аккурат» на середину марта. Математические прогнозы и тут не сработали.

Безусловно важным свидетельством является сам факт распространения военных разговорников в полевых частях, так как это — часть специальных мероприятий. Но с чем это может быть связано в действительности? Во-первых, с подготовкой к наступлению, с началом агрессии. В не меньшей степени разговорники пригодятся и при отражении агрессии противника, при подготовке к обороне. Наконец, они могут быть частью кампании по дезинформации или провокации.

Свидетельство о распространении румынских разговорников в частях 9-го особого корпуса за 3 недели до предполагаемого (первооткрывателем) срока нападения — более чем странное свидетельство. Любопытно, что вспоминали о распространении своих военных разговорников состоявшиеся агрессоры. Не в виртуальных письмах к первооткрывателю, а на страницах изданных мемуаров.[421] Согласно немецким воспоминаниям, раздача разговорников производилась непосредственно перед вторжением, в соответствующей обстановке, когда до личного состава доводились сопутствующие приказы и секретные инструкции, в том числе получившие позднее название преступных.

«Постепенно стала проясняться серьезность положения: в войсках распределяются русские словари и различные памятки, доводятся позывные и пароли». [11, с.15].

«18-го выдаются комплекты карт и памятки о поведении войск» [11, с.16].

Тем, кто пытается связать разговорники с актом агрессии, достаточно было бы предъявить сопутствующие советские приказы и памятки по обращению с местным населением оккупированных территорий. Однако ничего подобного немецкие солдаты не обнаружили и не обнародовали.

Могу заверить всех, кто «с первооткрывателем в башке и с револьвером в руке»: в публичных заведениях цепных псов уже не замечено. Смело, господа, вперед, к открытию новых натупательных и оборонительных разговорников!

Подход с другой стороны

Интересно узнать, кто и что противопоставил логике восторженных обладателей истины? Как становится ясно — не очень многие и не очень много.[422] Постояльцы форумов отреагировали на публикацию страниц из военного русско-английского разговорника 1940 года кратким обменом мнений. Но участников обсуждения могло бы быть и больше:

1). Военное издательство МО РФ, правопреемник Воениздата НК СССР, отвечавшего за выпуск военных разговорников с 1939 года;

2). Издательство «Большая Российская энциклопедия», и издательство «Русский язык» — правопреемники «Советской энциклопедии» и «Издательства иностранных и национальных словарей», исполнявших задания по подготовке и выпуску военных словарей и разговорников с 1931 года;

3). Научные сотрудники архивов ЦАМО, РГВА и, вероятно, РГВИА, где, возможно, хранятся документы, связанные с работой над разговорниками, где должны быть личные дела советских офицеров, руководивших центрами языковой подготовки;

4). Учебные заведения, исполнявшие поручения Воениздата НК СССР по подготовке языковых изданий для армии, в том числе:

— ВУМО РФ, преемник Военного факультета западных иностранных языков МГПИИЯ (1-го и 2-го) и Военно-политической академии им. Ленина;

— ИВ РАН, ранее Московский институт востоковедения АН СССР, в стенах которого существовал Военный факультет востоковедения;

— Институт лингвистических исследований РАН, преемник Ленинградского института языка и мышления АН СССР;

5). Военные академии, имевшие в 30-40-х годах авторитетные кафедры иностранных языков:[423]

— ВВИА, ранее Военно-воздушная академия им. Жуковского;

— АБВ, ранее Военная академия механизации и моторизации им. Сталина;

— ВАХЗ, ранее Военная академия химической защиты им. Ворошилова;

— ВА РВСН, ранее Артиллерийская академия им. Дзержинского;

6). И уж, конечно, Российская книжная палата, преемник Всесоюзной книжной палаты, регистрирующей все публикации в СССР.

Отсутствие интереса к советским разговорникам со стороны военных историков соседствует с равнодушием лингвистов, что также не способствует пониманию механизмов создания этих памятников своей эпохи. Лишь совсем недавно появились публикации молодого ученого Е. Левченко о результатах исследования природы советских и русских разговорников. Процитирую отрывки из авторерефата диссертации этого автора [12]:

«Несмотря на то, что с момента создания первой типологической классификации словарей прошло уже больше 65 лет, словарь-разговорник до сих пор остается на периферии отечественной теории лексикографии. В работах известных отечественных и зарубежных лексикографов отсутствуют какие-либо классифицирующие данные о словарях-разговорниках, а немногочисленные имеющиеся исследования на данную тему, в основном советского периода, уделяют внимание словарям-разговорникам как памятникам древней или старинной лексикографии».[424]

«… во второй половине XIX в. происходит дальнейшее обособление жанра словаря-разговорника и постепенное формирование его малых Жанров с преобладающей функцией обучения (учебный разговорник) или перевода (военный разговорник и дорожный разговорник)».

«…самые первые употребления термина «разговорник» в русском языке, вероятно, относятся к середине 1910-х гг., так как имеются свидетельства его использования в заголовках военных разговорников этого периода. В исследовании также подчеркивается, что толкование разговорника исключительно как справочника для общения с иностранцами, характерное для отечественных и зарубежных толковых словарей, является односторонним, так как оно не учитывает всего многообразия существующих типов и разновидностей этого словарного пособия…»

«…отмечается возрастающая роль идеологической составляющей словаря-разговорника после Октябрьской революции в России. Помимо этого, исследование фондов выявило резкое уменьшение количества словарей-разговорников, издававшихся для учебных и деловых целей в ранний советский период, что было, в частности, связано с наложением ограничений на поездки за рубеж. В то же время, с середины 1930-х гг. наблюдалось активное развитие малого жанра военного разговорника, связанное с милитаризацией СССР накануне Второй мировой войны».

«Словарь-разговорник относится к разновидности переводных словарей, имеющих два языка: входной язык — с которого происходит перевод — и выходной язык — на который происходит перевод».[425]

«Словарь-разговорник в первую очередь учитывает интересы пользователя, незнакомого с иностранной речью, равно тому, как алфавитный переводной словарь активного типа единственно подходит для перевода слов с родного на иностранный язык. В пользу данного утверждения говорит и тот факт, что словари-разговорники некоторых типов (военные разговорники и специализированные разговорники) имеют исключительно родной язык в качестве входного».

«С точки зрения критерия отбора фраз, порядка их размещения в словаре, словари-разговорники близки к тематическим словарям, в основу которых положена тематическая классификация лексики. Тематическая классификация, в свою очередь, опирается на классификацию самих предметов и явлений реальной действительности».

«Военные разговорники включают в себя общие военные разговорники, охватывающие все стороны жизни воина во время военного похода, и специальные военные разговорники или вопросники, предназначенные для опроса военнопленного и местных жителей».

Выводы: военный разговорник, как и другие разговорники, служит для общения с носителем иностранного языка, а также для учебных целей. От автора не ускользнуло также, что опросники военнопленного и местного жителя могут существовать в чистом виде, а могут быть включены в состав военного разговорника.

Не обошел автор и вопросы формирования макроструктуры разговорников и ее основных элементов: корпуса и дополнений к корпусу, среди которых главными являются предисловие, справочные приложения[426] и аннексированный словарь. Эти выводы будут важными при рассмотрении особенностей разговорника «для бойца и младшего командира».

«Второй значимый этап формирования макроструктуры совпал с появлением советских военных разговорников в 1930-х гг. … доля корпуса в словаре-разговорнике составляет в среднем 90-95% всего его объема. Она может составлять менее 70% при наличии больших дополнений или, наоборот, приближаться к 100% при их отсутствии. Объем корпуса может также существенно варьироваться в зависимости от типа словаря-разговорника и его периодизации.… корпус кратких военных разговорников (вопросников)- 100-150 статей. Корпус общих военных разговорников составляет в среднем 600-800 статей и может доходить до 1500 и более статей».

«По лексикографическому критерию корпус словаря-разговорника делится на разговорную и словарную части… Средняя доля разговорной части в общих военных разговорниках составляет 75-80% и может варьироваться в вопросниках от 50% до 100% (при наличии аннексированного словаря)».

Интересным представляется замечание о правилах пользования, ниже это поможет нам найти грань между академическими изданиями и изданиями для действующей армии.

«Правила пользования словарем-разговорником представляют собой информацию о приемах, использованных авторами в корпусе словаря-разговорника.[427]

Исследование показывает, что правила пользования, изложенные подробно и профессионально с позиций лингвистики и лингвометодики, являются редкостью для словарей-разговорников и присущи только изданиям с высокой степенью академической культуры. В большинстве случаев они освещены крайне недостаточно или отсутствуют вообще.

Так, словари-разговорники, рассчитанные на лиц без специальной филологической подготовки (военные, дорожные разговорники), должны использовать систему как можно более простых вопросов и ответов в рубриках и быть снабжены ясными инструкциями для новичков».

И в заключение, — спасибо автору, далекому от критики первооткрывателей, несколько слов в защиту серой книжки:

«…на формирование издательского формата словарей-разговорников второй половины XX в. значительное влияние оказал типовой формат военных разговорников, разработанный специалистами Военного факультета западных языков Военного института в конце 1930-х — начале 1940-х гг.».

Вперед, в прошлое

Насколько велико было отставание в языковой подготовке у советских военных? Несмотря на то, что до начала 30-х годов курсы переводчиков и языковые кафедры военных академий готовили военных переводчиков и учили иностранным языкам других военных специалистов,[428] учебные программы ориентировались только на языки стран с передовой военной наукой. Малотиражные академические издания предназначались для перевода иностранной военной литературы и периодики.

С начала 30-х годов, когда наши военные переводчики создают первые военные словари и разговорники и сетуют на острую нехватку отечественных материалов, публикуя в списках источников немецкие издания (!), немцы поднимают планку и устанавливают новые стандарты для справочников иностранных армий, для разговорников на языках вероятных противников. Разговорники Зульцбергера образца 1938 года становятся классикой жанра, примером современного карманного издания для солдата. Пока наши редакторы копируют иллюстрации из технических словарей Шломанна, немцы уже прививают моду на опознавательные таблицы с силуэтами самолетов и танков противника. Удачный немецкий опыт будет учтен в СССР позже в разговорниках Н. Биязи . Было бы странным не повторять удачный опыт!

Пришло время обозначить периоды развития советского военного разговорника в предвоенные годы. Первый период — период монополии издательства «Советская энциклопедия» на военные словари и разговорники (с 1931 по 1938 г.). Отставание в языковой подготовке военных специалистов препятствовало изучению иностранного опыта военного строительства. Редакции было поручено подготовить и издать военные словари и разговорники нового типа. Для каждого языка предназначался один выпуск. В каждом выпуске планировалось запустить по две серии: военный словарь с иностранным в качестве входного[429] языка, военный разговорник и военный словарь (приложение к разговорнику) с русским языком в качестве входного.

Редакция работала одновременно над несколькими выпусками словарей и разговорников. Издательство «Советская энциклопедия» (с 1935 года — Институт «Советская энциклопедия») привлекало для этой работы специалистов из собственного отдела словарей, а также из других профильных институтов. В результате не менее десяти выпусков увидели свет (на немецком, французском, польском, румынском, латышском, финском, турецком, персидском, китайском, японском языках). Востребованные серии переиздавались в рамках одного выпуска неоднократно. Сегодня еще нельзя с полной уверенностью утверждать, что разговорники были подготовлены и изданы в каждом выпуске, то есть для каждого языка: слишком мало изданий сохранилось с той поры, чтобы восстановить полную картину. Архивы издательства «Большой Российской энциклопедии» не содержат документов этого периода, а в библиотеках имеются только разрозненные экземпляры.

Первые известные автору советские военные словари вышли в издательстве «Советская энциклопедия» под общей редакцией О. Шмидта в 1934 году — русско-японский и в 1937 году — русско-китайский. Производство первых разговорников длилось довольно долго — около года (с августа 1933 и с мая 1936 года соответственно). В предисловии редакция ссылается на острую нехватку «военных переводчиков» (разговорников), которые бы позволяли ознакомиться с разговорной речью.[430]

Первые венные разговорники не были ни достаточно компактными, ни карманными. Объемное издание могло поместиться разве что в планшете командира. В разговорнике имелось два логических раздела: список вопросов с транскрипцией и список возможных ответов. Особенностью первых советских военных разговорников является интерес к деятельности русской военной эмиграции и явно выраженный классовый подход с надеждой на международную солидарность трудящихся.

С поставленной задачей издательство «Советская энциклопедия» полностью справилось. В дальнейшем наиболее востребованные словари издательства переиздавались без изменений. Так произошло, например, с военным финско-русским, русско-финским словарем: издание 1935 года было сфотоклигировано и переиздано в Ленинграде в 1939 году Словари, изданные в «Советской энциклопедии», дорабатывались авторскими коллективами (некоторые из которых стали сотрудниками военных факультетов) и переиздавались позже неоднократно в Государственном издательстве иностранных и национальных словарей (пример — военные словари под редакцией А. Таубе).

Причиной прекращения энциклопедического проекта «военный словарь и военный разговорник» и изъятия его из ведения «Советской энциклопедии» является организационное оформление системы языковой подготовки в РККА (появление военных факультетов). Процесс этот неплохо описан на неофициальном сайте ВУМО РФ (http://www.vumo.ru/our/his-milinst.php) и на сайте Альманаха «Сделано в ВИИЯ» (http:// www.clubvi.ru/madeinviia/Madeinviia.htm)[431]

С образованием военных факультетов стало логичным делегировать подготовку военных переводчиков и преподавателей иностранного языка своим доморощенным учреждениям. Начался второй период, работа над словарями и разговорниками, а также над переводом иностранных военных наставлений не останавливалась. Для военного строительства СССР была важна информация о развитии военной мысли и об организации ВС передовых в военном отношении соседей.

Первый вариант каждого нового разговорника издавался, как правило, самим Воениздатом, под наблюдением редакторов Зверева, Д. Левантовского, а затем А. Любарского. Дополнительная печать и переиздания производились по заказу Воениздата Государственным издательством иностранных и национальных словарей (в 1963 году ГИС войдет в состав «Советской энциклопедии»).

Став профильным издателем военных разговорников, Воениздат разработал собственный формат — «Краткий военный разговорник», который выгодно отличался от предыдущего своими размером и структурой. Возможные варианты ответов были либо исключены из разговорников, либо перенесены в приложения или перекбчевали в специально издаваемые опросники. Краткий военный разговорник постепенно совершенствовался, исключались повторы и неоднозначные вопросы. Естественно, что в каждом издании имелись отклонения от шаблона, которые сегодня привлекают особое внимание исследователей.

Непосредственно перед началом войны появился новый, упрощенный тип военного разговорника без приставки «Краткий» — на немецком и турецком языках.[432]

Разговорники незначительно отличались друг от друга по объему информации. Те из них, которые содержали приложения в виде силуэтов, дополнительную информацию о вероятном противнике, опросники военнопленных и пр. дополнительную информацию, предназначались для бойца и младшего командира (до уровня роты). Прочие были предназначены для командиров отделения, взвода, роты. Не исключалось использование разговорников для опроса пленных, перебежчиков и местных жителей (говорящих на иностранном языке, разумеется).

Обновленный и весьма удачный вариант разговорника был предложен Военным факультетом западных иностранных языков. Так называемый разговорник Н. Биязи пришелся по душе военным академиям и переиздавался в академических изданиях — без грамматического раздела и введения, а также без приложений. Эти изъятия из разговорника объясняются просто: слушатели академий уже занимались по специальным программам, которые включали в себя углубленные грамматические упражнения. А техника потенциального противника изучалась на основных кафедрах. В академических программах по языковому обучению было предусмотрено обязательное использование разговорников для приобретения навыков разговорной речи, так что работа западного и восточного военных факультетов по созданию военных разговорников велась синхронно с обновлением учебных программ в военных вузах.

Возьмем, к примеру, подготовку военного специалиста со знанием персидского языка по программе 1941 года. Языковой курс рассчитан на 2 или на 4 года.[433] Учебная программа рекомендует использование военного русско-персидского разговорника. В 1940 году Воениздат подготовил такой разговорник. Выпуск готовых специалистов ожидается по плану в 1943 или в 1945 году.

Все логично и понятно. Но тут в действие вступают господа первооткрыватели: «Удивительная сенсация! На дальней полке закрытого хранилища обнаружен персидский разговорник — свидетель подготовки освободительного похода в Иран!»

Как говорится, был бы разговорник… Найти причину возможного нападения всегда возможно: выход к океанам и морям, вечное движение на восток или на запад (по обстоятельствам), тайные соглашения с Гитлером, вплоть до совместной высадки десанта в Англии.

Предмет разговора

Разработка программ обучения в военных вузах, издание методических пособий, словарей и военных разговорников — все это, конечно, подчинялось единому плану.

«Если в 1940 г. слушатели изучали один из трех преподававшихся языков — английский, французский, немецкий, то весной 1941 г. на Военфаке готовились кадры уже на 15 иностранных языках».

«Перед нами стояла следующая неотложная задача — создать первый в Красной Армии самостоятельный языковый вуз, в котором велось бы обучение не на трех, а на многих иностранных языках.[434] При этом вставали четыре основные проблемы: определить профилъ подготовки слушателей; установить сроки их обучения в связи с угрозой нападения на СССР; какие языки необходимо изучать на факультете и выработать методы преподавания.

В отношении профиля подготовки дело обстояло так. Мы принят на учебу студентов, а международная обстановка властно требовала быстрой подготовки хороших военных переводчиков. Однако ликвидировать педагогическую подготовку было бы также близоруким мероприятием, поэтому решено было иметь на факультете два отделения — военных преподавателей и военных переводчиков. Позднее были открыты краткосрочные курсы немецкого языка, для укомплектования которых начальник Генерального штаба Б.М. Шапошников приказал передать нам две роты курсантов военного училища.

Вопрос о сроках преподавания на основных отделениях решился так: на педагогическом — пять лет, на военно-переводческом — два года, на краткосрочных курсах — от трех месяцев до одного года в зависимости от степени знания немецкого языка курсантами. При этом в основном со стороны мы брали студенток (мужчин было мало), знавших язык в достаточной мере и на первых порах немного разбиравшихся в переводе военных текстов. Однако нужных для этого пособий не было, и тогда мне и старшему преподавателю Монигетти пришлось срочно составить карманный «Краткий русско-немецкий разговорник» для бойца и младшего командира с фотографиями немецкой военной техники. Редактором был А.В. Любарский. Разговорник был издан Воениздатом в 1941 г. Во время войны он оказался столь необходимым, что был издан тиражом 500 тысяч экземпляров,[435] а затем его еще дважды переиздавали, и тираж достиг двух миллионов» [13].

Как видим, в 1940-1941 годах потребовалось увеличить число программ языковой подготовки до 15 языков и организовать обучение на краткосрочных курсах. Был создан механизм быстрого реагирования на изменения международной обстановки (и требования Генштаба). Если события 1939 года (Финская война) оказались для военных переводчиков довольно неожиданными, и появлению военного разговорника предшествовали 3 издания карманного «словаря-памятки и вопросника», то к началу Отечественной войны военные факультеты могли иметь шаблонные заготовки для выпуска типовых разговорников как минимум на 15 языках.

Ниже приводится список довоенных изданий разговорников на 11 языках, составленный с использованием официальных изданий ВКП, фондов Российской государственной библиотеки и Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы, с помощью справочной службы сайта Российской книжной палаты (http://1945.bookchamber.ru) и частных собраний.

Краткий русско-английский военный разговорник 1940, М.: Воениздат ВКП 15.09. (13.10.) 1940

Краткий русско-венгерский военный разговорник 1940, М.: Воениздат[436]

Сдан в производство 27.05.1940 Подписан к печати 15.08.1940 Заказ 482 ВКП 08. (13.) 10.1940

Краткий русско-венгерский военный разговорник 1941, М.: Гос. Изд-во иностранных и национальных словарей (Для командиров отделения, взводов, роты, для опроса местных жителей, пленных и перебежчиков) Заказ 1207 ВКП 13.07.1941

Краткий русско-китайский военный разговорник (Для командиров отделения, взвода, роты) 1940, М.: Воениздат

Сдано в производство 04.01.1940 Подписано к печати 11.07.1940 Заказ 54 ВКП 24. (29.) 09.1940

Краткий русско-немецкий военный разговорник для бойца и младшего командира (Н. Биязи , Военный факультет западных иностранных языков)

1941, М.: Воениздат Подписано к печати 29.05.1941 Заказ 289

Краткий русско-немецкий военный разговорник для бойца и младшего командира[437]

(Н. Биязи , Военный факультет западных иностранных языков) 1941, М.: Воениздат Подписано к печати с матриц 05.06.1941 Заказ 2247

Краткий русско-немецкий военный разговорник для бойца и младшего командира (Н. Биязи , Военный факультет западных иностранных языков) 1941, Ворошиловск: Орджоникидзевская правда

Русско-немецкий военный разговорник 1941, М.: Гос. изд-во иностранных и национальных словарей ВКП 31.07.1941 Заказ 1201

Русско-немецкий военный разговорник (Н. Биязи ) 1941, М.: Академия механизации и моторизации КА Заказ 1310

Русско-немецкий военный разговорник 1941, М.: Военно-транспортная академия КА

Краткий русско-персидский военный разговорник 1940, М.: Воениздат

(Для командиров отделения, взводов, роты, для опроса местных жителей, пленных и перебежчиков) Сдано в производство 17.05.1040[438] Подписано в печать 13.06.1940 ВКП 13 (18).08.1940 Заказ 2302

Краткий русско-польский военный разговорник 1941, М.: Гос. изд-во иностранных и национальных словарей ВКП 15.08.1941 Заказ 1224

Краткий русско-румынский разговорник (Для командиров отделения, взводов, роты, для опроса местных жителей, пленных и перебежчиков) 1940, М.: Воениздат Сдано в производство 17.05.1940 Подписано в печать 23.05.1940 ВКП 10.06.1940 Заказ 1206

Краткий русско-румынский военный разговорник для бойца и младшего командира (Военный факультет западных иностранных языков) 1941, М.: Гос. Изд-во иностранных и национальных словарей ВКП 31.07.1941 Заказ 1210

Краткий русско-турецкий военный разговорник 1940, М.: Воениздат[439]

Сдано в производство 17.05.1940 Подписано к печати 23.05.1940 Заказ 338

Русско-турецкий военный разговорник 1941, М.: Гос. изд-во иностранных и национальных словарей ВКП 15.08.1941 Заказ 1206

Краткий русско-финский военный разговорник (Для командиров отделения, взвода, роты, для опроса местных жителей, пленных и перебежчиков) 1940, М.: Воениздат Сдано в производство 15.01.1940 Подписано к печати 15.01.1940 ВКП 13. (18.) 02.1940 Заказ 221

Краткий русско-финский военный разговорник (Для бойцов и командиров отделения, взвода, роты) 1941, М.: Гос. изд-во иностранных и национальных словарей ВКП 31.07.1941 Заказ 1204

Краткий русско-финский военный разговорник (Для бойцов и командиров отделения, взвода, роты) 1941, М.:Воениздат Подписан к печати с матриц 11.07.1941 Заказ 2679[440]

Краткий русско-шведский военный разговорник для бойца и младшего командира 1941, М.: Воениздат ВКП: находится в печати 12.05.1940

Краткий русско-эстонский военный разговорник (Для командиров отделения, взводов, роты, для опроса местных жителей, пленных и перебежчиков) 1940, М.: Воениздат Сдано в производство 08.05.1940 Подписано в печать 09.06.1940 Заказ 351

В указанный период в число потенциальных противников СССР могли попасть чуть ли не все приграничные государства. Многие из них находились в сфере интересов и влияния Англии и Германии. Нет ничего удивительного в том, что военные разговорники готовились на нескольких языках одновременно: в конечном итоге любая пограничная территория могла стать театром военных действий. Оправдано ли было такое предположение, станет ясно лишь позже. В нашем случае отметим появление «бесполезных» военных разговорников 1940 года на шведском (война с Финляндией не стала затяжной и не переросла в региональный конфликт), венгерском, китайском, турецком, персидском и английском языках.

Естественно рассматривать деятельность по созданию военных разговорников как обеспечение готовности к столкновению с противником на всех возможных направлениях,[441] с некоторым процентом вероятности успеха и неуспеха. В 1941 году КПД работы военных факультетов оказался выше, готовность военных факультетов к быстрому реагированию повысилась. Это стало результатом проведения организационных мероприятий и научной деятельности в предыдущие годы.

Невозможно представить себе, чтобы деятельность военных факультетов в связи с подготовкой внезапного нападения не была бы засекречена. Чтобы информация о регистрации тех или иных секретных документов попадала в Книжную летопись ВКП и становилась бы доступной широкому кругу читателей.

Конечно, при желании любое поступательное движение можно назвать наступательным, проклянуть и очернить. Но справедливо ли на таком материале строить доказательную базу?

Резюмируем сказанное. Военные разговорники всех времен и народов имеют сходное содержание, потому что удовлетворяют одним и тем же военным потребностям: опрос местного (иностранного) жителя, захват и допрос пленного, ориентирование на чужой местности. Никому же не приходит в голову бродить по Смоленску или Новгороду с английским туристическим разговорником или с путеводителем по Кении?! Поэтому давайте дружно удивимся призыву разговаривать с русской молодухой с помощью военного русско-немецкого или русско-английского разговорника.

Военные разговорники не имеют натупательного или оборонительного характера. Они — просто военные, пригодные для удовлетворения вышесказанной потребности при любом обороте дела.[442] Ни в одной армии не существует разговорника для обороны и разговорника для наступления. Военный разговорник — универсальная книжица. Говорить об агрессивности военного разговорника — значит опускаться до уровня первооткрывателя (сапоги — для наступления, обмотки — для обороны).

Военные разговорники используются также при языковом обучении. Если кто-то в этом сомневается, пусть оторвется от дивана и поинтересуется старыми и новыми учебными программами, а также наличием старых и новых разговорников в военных вузах. Первооткрыватель взахлеб рассказал нам, как обнаружил на полках вузовской библиотеки военные разговорники всех времен и народов — для серьезной подготовки. Но не пояснил, как вяжутся вузовские разговорники с раздачей сапог на границе. Может быть, библиотеки военных вузов хранят священные сигнальные экземпляры? Может быть, там на разных полках хранятся оборонительные и наступательные разговорники? Нет, разговорник, обнаруженный великим магистром, был типовым, универсальным и массовым. Так в чем суть открытия? Очень предвзятый подход у первооткрывателя. Прочие разговорники, изданные на других языках и в другие времена, он приметил, но не изучил.

Ничего странного нет в том, что в кармане военного вместе с солдатской книжкой или военным билетом лежит военный разговорник на языке вероятного противника. В любой армии поощрялось и до сих пор поощряется изучение иностранного языка. В любой армии серьезную подготовку к войне связывают с изданием военных разговорников. Если языковая подготовка отстает от требований международной обстановки,[443] выпускается краткий вариант разговорника, а также разговорник для бойца (который не имел возможности изучать грамматику иностранного языка, не видел таблиц и силуэтов техники противника).

Должен ли военный разговорник лежать, как тушенка на складе НЗ, и распространяться в войсках непосредственно перед походом на врага? Свидетельствует ли массовый выпуск и раздача серых книжек в войсках о подготовке к переходу границы? Нас снова пытаются опустить до уровня первобытного человека. Дубина в руках — чтобы махать. Раздача дубин — преступление против человечества. Пытаются пристыдить и даже осудить за готовность воевать с противником, об агрессивности которого давно известно. Массовое издание и распространение разговорников — это раздача патронов по тревоге. Зачем и почему объявляют тревогу — следует из дальнейших команд.

Когда первооткрывателю, вскочившему из курсантской постели, выдавали в оружейной комнате табельное оружие с патронами, его не мучали мысли о наступательном характере всего мероприятия. Потому что не поступала команда падать на голову соседа и давить его сапогами, не раздавали преступных приказов и секретных памяток. — Курсант Резун оставался вооружен и очень опасен (знал язык вероятного противника в объеме разговорника, видел таблицы с силуэтами техники), но наступательно пассивен. Пока не получал указание применить свое оружие и свои знания (активация). Или пока его не отправляли в казарму досматривать курсантские сны (разоружение).

Если кто-то хочет обвинить своего командира в агрессивных намерениях, не годится выкладывать[444] перед судьей в качестве доказательств содержимое карманов и походного сидора. Никакой суд таких доказательств не примет и спросит: «А что вы, уважаемый, имеете сказать по существу?» И правильно спросит. Господа первооткрыватели, вас все равно не убедит вышесказанное. Просто оставьте в покое серые книжки и их создателей! Они свое дело сделали как в 1940 и 1941-м, так и в 1945-м, чем заслужили настоящее уважение. Говорите лучше о других вещах и по существу.